131 
Тайрон покачал головой.
— Ты помнишь, что это не женское дело? — сказал Тайрон и улыбнулся. — Я догадывался об этом, поэтому постарался, чтобы у тебя не было ничего такого, что бы ты могла превратить в деньги.
— О, а я думала…
— Что ты думала?
— О твоем подарке, который я получила утром после свадьбы, — скромно заметила Имоджин.
Тайрон поднялся с постели, подошел к сундуку и достал пояс.
— Ты решила, что с моей стороны это был какой-то предумышленный жест? Нет! Он застегнул пояс у нее на талии.
— Имоджин, ты моя навсегда, и можешь не сомневаться в этом.
Его слова и поступок были, конечно, проявлением великодушия, но между ними оставалось что-то такое темное, отчего он не смел посмотреть ей прямо в глаза.
Имоджин так хотелось убрать все тернии, разделяющие их. Она вылезла из-под одеяла и голая побежала к своему сундуку. На обнаженной талии весело позванивал пояс, инкрустированный слоновой костью и аметистами. Девушка открыла сундук и вынула оттуда кожаный мешочек.
— Это мой подарок тебе, — смущенно сказала она мужу. — Мне до сих пор не представилось возможности вручить его тебе.
Тайрон вынул из мешочка великолепную цепь, украшенную изумрудами.
— Клянусь распятьем!.. — восхищенно начал было говорить Тайрон, но внезапно умолк.
Было видно, как он был доволен, но на его лице не было и тени радости, а это ее пугало. Что же случилось, подумала Имоджин.
Тайрон надел цепь, и зеленые изумруды засияли на фоне его смуглой и мощной груди.
Он посмотрел на Имоджин, но его глаза сохраняли весьма серьезное выражение. Тогда она уселась на постели, скрестив ноги.
— Тай, в чем дело?
Он улыбнулся. Зеленые глаза засверкали, как драгоценные камни.
— Ты назвала меня по имени. Он коснулся среднего, самого большого изумруда, потом посмотрел ей в глаза.
— Люди, которые выносили сокровища из тайника, не получили обещанного. Их хорошо вознаградили, но они не получили всего, что вынесли оттуда. Я не смог выполнить твое обещание, но они были счастливы и даже немного обрадовались тому, что кто-то за них подумал…
— Хорошо, — ответила ему Имоджин. — Но пойми, я бы отдала им все, лишь бы только ты был жив и здоров.
— Я понимаю, и меня это поражает.
— Так что же еще волнует тебя? Он недовольно улыбнулся.
— Ты читаешь мои мысли, словно раскрытую книгу. Правда? Я отдал Генриху половину сокровища Каррисфорда.
— О! — изумилась Имоджин. Имоджин это не понравилось, но удивило, как мало ее это теперь взволновало.
— Ну, после того как мы с тобой натворили таких дел, о которых теперь знает вся Англия… Король и я знали о существовании сокровищ много месяцев назад. Я приехал сюда, чтобы любой ценой жениться на тебе. У нас было соглашение, что половина сокровищ попадет в сундуки короля. Это была цена, которую мне было нужно заплатить за тебя и твои земли.
— Ты должен был купить меня за мои же собственные деньги?
— Да, — согласился Фицроджер.
— И когда я пришла в Клив, ты уже ждал меня, не так ли?
— Да, но я был готов защитить тебя. И в конце концов, Генрих обещал мне твою руку.
Имоджин низко опустила голову и задумалась.
— Мне, наверно, не стоит спрашивать, — сказала она, — но ты мне можешь дать слово, что не имеешь никакого отношения к скоропостижной смерти Джералда из Хантвича?
Фицроджер был поражен.
— Твоего покойного жениха? Уверяю тебя, Имоджин, я к этому абсолютно непричастен. И конечно, к смерти твоего отца. Ведь мы с Генрихом стали разрабатывать наш план только после смерти Джералда. Мы не хотели упускать такую возможность. Вероятно, его отравил Ланкастер, а может быть, и Ворбрик с Беллемом, но скорее всего, он умер своей смертью.
— У тебя есть еще какие-нибудь тайны? — спросила его жена.
— Я тебе сказал все.
Наконец все сомнения покинули Имоджин. Она радостно улыбнулась и взяла его за руку. Имоджин крепко ухватилась за сильную, мозолистую руку рыцаря и защитника.
— У меня тоже нет никаких тайн. Так что же нас ждет в будущем, мой доблестный рыцарь и защитник?
Тайрон смутился, когда она так назвала его, и сказал:
— С Божьей помощью в Англии воцарится мир. Генрих будет нами править долго и справедливо, и у него будут сильные сыновья, а наши дети проживут свою жизнь так же чудесно, как мы с тобой.
Фицроджер наклонился к жене и поцеловал ее.
— Жизнь всегда подчиняется любви. Имоджин стояла не двигаясь и не верила своим ушам.
131 
