— Бога ради, замолчи!
Имоджин увидела, что ему стало смешно, и, как только он расслабился, она его укусила. Тайрон соскочил с кровати.
— Не могу поверить своим глазам. Видимо, придется поступить с тобой так, как ты предлагала.
Имоджин уставилась на его возбужденное естество. Как у Ворбрика!
— Нет, я хочу в монастырь! Фицроджер холодно посмотрел на нее.
— Не будь такой трусихой.
— Брачные отношения не были доведены до конца, — в отчаянии заявила Имоджин. — Брак можно аннулировать. Ты не имеешь права препятствовать мне стать Невестой Христовой. Отец Фульфган сказал…
Он медленно поднял вверх палец.
— Если ты скажешь еще хоть одно слово о своем священнике, он немедленно умрет! Услышав такое. Имоджин захлебнулась на полуслове.
Тайрон вернулся в постель, укрылся и привлек ее к себе. Имоджин пыталась освободиться от его железных объятий, но все усилия были напрасны. Эта штука нажимала ей на бедро, словно дубовая палка.
Тайрон тихонько подул ей в ушко и ласково сказал:
— Если только ты не желаешь перечислить мне все, что, по его словам, может отправить нас прямиком в ад, я все это тебе сам продемонстрирую. Мне кажется, что я женился на самой информированной девственнице Англии.
— Ты еретик, — продолжала слабо протестовать Имоджин. — Ты насмехаешься над всем святым…
Тайрон перевернул ее на живот, и его рука начала медленное путешествие по ее спине. Имоджин снова стала расслабляться.
— Твое тело создано Богом, и видно, как он хорошо поработал над ним.
— Плоть следует умерщвлять, — шепнула Имоджин.
— Если хочешь, я тебя немедленно высеку! — предложил Фицроджер, а Имоджин захихикала.
— Ладно, мне бы не хотелось портить эту атласную кожу… — сказал Тайрон, и его рука сползла на ее ягодицы.
Имоджин заерзала, и у нее перехватило дыхание.
— Мне ужасно интересно, — прошептал ей на ухо Фицроджер, — откуда это святой отец так хорошо знает о плотских утехах?
— Он всегда говорил, что когда-то был порочным человеком, — сообщила Имоджин.
— Мы заменим его на человека, жившего в святости с самого своего рождения, — обещал ей Тайрон.
Имоджин даже подскочила на кровати.
— Он мой духовник, им он и останется. Фицроджер, ведь я управляю Каррисфордом?
— Под моим наблюдением, — напомнил он и снова опрокинул ее навзничь. — Его здесь больше не будет.
Имоджин пыталась оттолкнуть Фицроджера, но он принялся ее целовать. Тогда она крепко сжала губы и зубы.
Правда, ей не хотелось, чтобы он перестал ее целовать, и потом, поцелуи не были слишком большим грехом. Когда он легко провел языком по внутренней части губы, Имоджин вздрогнула и все ее тело запылало.
Когда Фицроджер попытался проникнуть языком еще глубже ей в рот, она отшатнулась, вспомнив предупреждения отца Фульфгана:
«Если мужчина станет пытаться проникнуть языком в рот женщины, то оттуда прольется яд и женщина умрет…»
Имоджин пыталась сопротивляться Фицроджеру, но уже ничего не получалось. Яда во рту не оказалось, и она почувствовала, что осталась жива. И самое главное — ей было очень приятно. Может, отец Фульфган кое в чем ошибался? В конце концов, действительно, как сказал Фицроджер, откуда все это может знать живой и ныне здравствующий святоша?
Имоджин только сейчас заметила, что Фицроджер прикасается к ее бедрам и движется так, будто хочет проникнуть в нее, Та-а-ак, вот все и начинается, подумала Имоджин. Она знала, что так оно и будет. Поцелуи, конечно, были весьма приятны, но это было всего лишь началом.
Имоджин никогда не считала, что Бог был полностью справедлив по отношению к Еве, но Бог есть Бог, ведь пути Господни неисповедимы.
Интересно, настало ли время раздвигать ноги?
Фицроджер принялся лизать ей грудь. О нет! Мне придется каяться за это, подумала Имоджин.
— Господи, это не моя вина! — бормотала она и услышала в ответ что-то вроде хихиканья.
Потом его язык начал описывать круги вокруг соска. Имоджин испытывала какое-то странное ощущение. Затем он лизнул сам сосок, и она вся содрогнулась.
— Это большой грех, — прошептала Имоджин.
— Нет, — так властно ответил ей муж, что она не стала больше спорить.
Она ощущала странные пульсации и ритмические процессы в своем теле. Его рот перешел к другой груди. Он был влажным и теплым, и Фицроджер начал сосать ей грудь, словно младенец. Ее тело пронзило необычно острое ощущение, и девушка напряглась. Имоджин схватила Тая за волосы, но не для того, чтобы его оттолкнуть.