9 
— Как хорошо, что мне приходится хромать, — бормотала она. — Попробуем выяснить еще что-нибудь.
Сивард посмотрел на ее ноги и тихо выругался.
— Леди, вы не должны…
— Мы пришли сюда, чтобы спасти Каррисфорд, — мрачно прошептала Имоджин.
Они принялись кружить по двору, заполненному народом, но старались держаться поближе к крепостной стене.
У Имоджин стало веселее на душе. Она слышала, как люди ругались и толкались, пробиваясь сквозь толпу, но чаще уступали друг другу дорогу, и шутки можно было слышать так же часто, как и ругательства.
Вдруг она почувствовала запах свежего хлеба, и у нее заурчало в животе. Они ничего не ели целые сутки, только пили воду, а сейчас ей достался добрый глоток эля.
— Не можем ли мы попросить немного хлеба? — шепнула она Сиварду.
— Нам ничего не будет стоить эта попытка, — сказал он и пошел к двери пекарни. — Подайте кусочек бедным людям, — жалобно заныл Сивард.
Пекарь посмотрел на них и кивнул своему подмастерью. Мальчишка протянул им хлеб, который тут же упал в грязь. Сивард поднял его и поблагодарил пекаря. Они отправились в прохладный внутренний двор замка. Пока пробирались сквозь толпу, Имоджин почувствовала, что ее фальшивый живот падает. Она взвизгнула и подхватила его — тесемки, которые поддерживали мешок, развязались.
В ту же секунду около нее оказалась женщина средних лет.
— У тебя схватки? — спросила она. — Тебе пришло время рожать?
— Нет, нет, еще не скоро, — ответила Имоджин.
— Ты права, наверно, ребенок просто перевернулся. Откуда вы?
Имоджин пыталась удержать фальшивый живот, чтобы тот не свалился окончательно. Она беспомощно посмотрела на Сиварда.
Тот, изображая голодного и жадного мужика, откусил огромный кусок свежеиспеченного хлеба, отчего у Имоджин потекли слюнки. Потом он пробормотал:
— Из Тетриджа.
Это была деревня на границе владений Каррисфорда, Ворбрика и Клива.
— Неудивительно, что вам пришлось бежать оттуда. Ведь кругом такое творится…
Сивард сразу же передал хлеб Имоджин, и та тоже откусила большой кусок. Хлеб был великолепным и еще теплым. То, что он валялся на земле, ее совершенно не волновало.
— У меня развязались тесемки.
— Может, стоит избавиться от живота? — спросил Сивард. — Он уже сыграл свою роль.
Имоджин, продолжая жевать, отрицательно покачала головой. Она не желала рассказывать Сиварду о причинах, по которым не хотела отказываться от роли беременной. Если Фицроджер увидит ее с животом, у него начнется припадок даже при мысли о том, что и леди Каррисфорд стала беременной, не имея мужа. Имоджин подумала и ответила Сиварду:
— Здесь уже многие думают, что я на сносях. Если мы захотим уйти, не повидав Фицроджера, то с этим животом я не привлеку к себе излишнего внимания.
Она с трудом оторвалась от хлеба и передала его Сиварду. Тот отрицательно покачал головой.
— Доедайте, мне уже достаточно. Могу утверждать, что, когда вы схватились за живот, все выглядело весьма натурально. Я сам чуть не поверил, что вы вот-вот начнете рожать. Но нам веет же лучше попытаться поскорее завязать тесемки. Найдем укромный уголок, и я попытаюсь вернуть живот на прежнее место.
Имоджин зашла за стог сена. Сивард начал шарить под ее юбками, пытаясь найти концы тесемок.
— Эй, ты, старый козел! — заорал огромный воин, несший целую связку пик так легко, словно это были обыкновенные палки. — Ну ты и горячий. Всем видно, что ты здорово поработал над этой бабой. Подожди хотя бы темноты, тогда и развлекайся.
Он громко захохотал, и все окружающие присоединились к нему.
— У меня осталось не так много времени для подобных развлечений, — спокойно ответил ему Сивард. — Приходится использовать любой удобный момент!
Толпа громко загоготала.
— Тогда я рад, что ты привел с собой бабу. Их здесь так мало, а ты, кажется, способен замучить не одну за ночь!
Имоджин на секунду прижалась к стене. Ей стало не по себе.
— Скорее всего, мы не сможем найти тихий уголок, чтобы никто не мог нас там потревожить.
— Успокойтесь, — сказал ей Сивард. Хотя он пытался ее успокоить, но в его голосе прозвучал плохо скрываемый смешок. Все решили, что они… И никого это не возмутило, просто позабавило.
Имоджин стала рассуждать, не лучше ли ей было отправиться в монастырь, как предлагал преподобный Фульфган. После смерти отца ее духовник постоянно описывал девушке преимущества монашеской жизни. Его доводы в пользу жизни с постоянными постами и молитвами, которая могла привести ее к вечному блаженству, так и не убедили Имоджин. Но сейчас она обнаружила в монашестве одно преимущество. Если она будет жить в монастыре, ей не придется выходить замуж и не будет мужчины, который станет прикасаться к ее телу. Она никогда не столкнется с тем, что.., что случилось с Жанин.
9 
