35 
Боже упаси, он с самого начала не собирался лично мыть золото. Чересчур уж неблагодарной и опасной была профессия золотоискателя. Обо всех ее тяготах нет нужды рассказывать подробно, это блестяще проделали Джек Лондон и Брет Гарт. Достаточно упомянуть, что у Генриха Шлимана был перед глазами печальный пример его родного брата Людвига. Людвиг, младше Генриха на год, коммерческими талантами как раз не обладал, и потому выбрал участь рядового ловца удачи: на занятые у брата деньги купил лошадь, снаряжение и подался в Калифорнию. Иные области этого штата и в самом деле напоминают рай земной – но вот золото добывали в гораздо менее приятных уголках. Сохранилось письмо Людвига брату: «Здесь можно превосходно умереть! Необычайно резкий перепад температур вызывает у многих простуду. Первая половина ночи приятно теплая, затем спускается густой туман, а под утро стоит ледяной холод. Днем ужасно жарко, а с двенадцати до двух часов дня работать вообще невозможно. На руднике работают с рассвета до одиннадцати часов, потом идут в свою палатку, готовят еду, очищают золото и спят около часа. В половине третьего снова берутся за работу, и так – до заката. Я сильный и думаю, что смогу продержаться на руднике и в сезон дождей…»
Не продержался. Сначала дела у него шли более-менее прилично, за два месяца намыл золота на 420 долларов, что по тем временам было немаленькой суммой, но потом на переправе потерял и лошадь, и поклажу, простудился, подхватил тифозную лихорадку – и уже не оправился…
Должно быть, узнав о смерти брата, Шлиман произнес сквозь зубы что-нибудь вроде: «Мы пойдем другим путем…» Несомненно, если не сказал, то подумал. Наверняка ему было прекрасно известно к тому времени, что настоящие деньги крутятся вокруг золотодобычи, а не там, где надрывают жилы и уродуются простяги вроде Людвига.
Шлиман уходит из торгового дома, где занимал неплохое место, садится на пароход и плывет в Штаты с тридцатью тысячами долларов в кармане – как говорится, все, что нажито непосильным трудом…
Дальше снова начинаются сказки барона Мюнхаузена. Если верить Шлиману, он, едва прибыв в Вашингтон, послал свою визитную карточку ни много ни мало президенту США Милларду Филмору. В это-то как раз верить можно. Нет ничего трудного в том, чтобы сунуть посыльному доллар, свою визитку и распорядиться: «Парень, отнесика ее в Белый дом, живенько!»
А парень, если добросовестный, отнесет – не пройдя дальше третьего помощника младшего швейцара у черного хода…
Но вот дальнейшее! Как уверял впоследствии Шлиман, президент, получив его визитку, немедленно прислал за ним карету. «В семь часов я отправился к президенту Соединенных Штатов; я сказал ему, что желание увидеть эту великолепную страну и познакомиться с ее великими руководителями побудило меня предпринять эту далекую поездку из России и что я считаю своим первейшим долгом засвидетельствовать ему свое почтение. Он принял меня очень сердечно, представил жене и дочери. Я беседовал с ним полтора часа».
Более того, президент настолько очаровался заезжим немцем, что пригласил его на элитный званый вечер, где присутствовали аж восемьсот представителей американской тогдашней элиты.
В эти побрехушки плохо верили уже при жизни Шлимана, хоть иные доверчивые биографы до сих пор приводят эту историю, уже расцвеченную кучей живописных подробностей. На самом деле можно с уверенностью говорить, что Шлиман если и видел Белый дом, то только издали. Соединенные Штаты тогда были еще достаточно патриархальным уголком, но все же не настолько… Шлиману тогда едва-едва стукнуло двадцать девять, он, строго говоря, был никто и звали его никак. Никому не известный работник заурядного торгового дома, каких в Европе считать не пересчитать, и не более того. Его тридцать тысяч баксов в США уже в те времена никак не могли считаться настоящими деньгами в кругу подлинных воротил. Так что американский президент ни за что не стал бы уделять целых полтора часа такой мелкоте. Ну, а описанный Шлиманом прием на восемьсот вип-персон – тоже выдумка чистой воды. Историки, как ни рылись, не нашли в американских газетах того времени ни малейшего упоминания о столь крупном событии…
Вдобавок Шлиман по своей всегдашней привычке присочинил еще, что был свидетелем знаменитого пожара в Сан-Франциско 1851 года. Справедливости ради следует уточнить, что он все же не уверял, будто вытаскивал из огня беспомощных старушек и малых детушек – но въедливые исследователи давным-давно раскопали, что этот пожар случился за месяц до появления Шлимана в Сан-Франциско…
35 
