145 
— Нет. Хочу раздеться.
Нехотя он отпустил ее, и она встала с кровати. Он наблюдал за ней глазами, потемневшими от страсти, страсти, которую он безжалостно сдерживал. Это сочетание красоты, страсти и самообладания довело Серену до того, что ее дрожащие пальцы никак не могли справиться с простейшими застежками. Совершенно неожиданно для самой себя она застонала от желания слиться с ним и вдруг испугалась: что, если это желание превратит ее в безропотную рабыню?..
Раздевшись донага, она повернулась к нему и спросила:
— Теперь я твоя наложница?
Он показал ей наручники:
— Но ведь это я в цепях.
Серена взяла в руки варварский рабский ошейник и задумалась на секунду. Затем нацепила его и застегнула. Тяжелая золотая цепь повисла между ее грудями и заскользила по коже, когда она двинулась к постели.
Френсис не колеблясь поймал конец цепи, намотал на руку и подтянул ее к себе.
Серена и боялась, и жаждала его, страшась этого странного, чуждого ей до сих пор мира страсти.
— Вот мы и в плену друг у друга, — прошептала она и принялась губами обследовать его тело, двигаясь все ниже и ниже…
Как только она осознала это, то немедленно прекратила свои нежные ласки. Раньше она считала такое не чем иным, как противной обязанностью. Теперь ей нравятся подобные вещи, и кто же она теперь?
— Френсис, это несправедливо, не правильно. Что, если я желаю многих мужчин? Что, если у меня душа проститутки? Посмотри на мою мать.
Он привлек ее к себе.
— Серена, между нами не может быть чего-то правильного и не правильного. Как бы там ни было, — добавил он с нежным поцелуем, — если верить леди Кол, то твоя мать любила только одного мужчину, и это был не Олбрайт.
Серена с жалостью подумала о своей тихой, несчастной матери.
— О, я очень надеюсь, что это так!
— Но у нее были минуты счастья. Разве мы не заслуживаем того же?
— Ты-то точно заслужил!
Он покачал головой и спросил:
— А теперь тебе нравится, когда тебя целуют?
Она запустила пальцы в его шевелюру.
— Кажется, мне это может понравиться.
Его рука сжала ее грудь.
— А это?
— Да, это так сладко!
На смену пальцам пришли губы и зубы, и Серена изумленно вскрикнула:
— Френсис, Френсис!
Боже, что с ней происходит? Она теряет голову от тех ласк, которые совсем недавно оставляли ее равнодушной!
Его руки и губы творили с ней чудеса, и он прошептал:
— Пусть это случится, Серена! Пожалуйста!
Она и сама хотела бы безоглядно предаться всепоглощающему чувству, но что-то в ней словно противилось этому…
В конце концов Серена в отчаянии закричала и взмолилась, чтобы он остановился. Он подчинился, и она отпрянула, страдая от стыда и отчаяния. Ну почему Френсис не может просто взять ее? Почему у него такая огромная потребность дарить?
Он снова развернул ее лицом к себе, и она приготовилась к самому худшему — злости, ненависти, но в его глазах светилась любовь.
— Извини, — прошептала она, ничего не видя из-за слез.
Он слизнул их и хрипло сказал:
— Ради всего святого, Серена, это же не экзамен.
Он свесился с кровати и схватил с пола рисунок, на котором она пыталась кое-что изменить.
— Посмотри на это, черт возьми, и возненавидь! Не позволяй чему-то подобному управлять собой. Не допусти, чтобы Ривертон управлял тобою из ада! Не дай ему повода позлорадствовать!
Он схватил ее за волосы и взглянул на нее в упор.
— Я — не Ривертон! Я — Френсис! Ты можешь доверять мне.
Он жадно и требовательно поцеловал женщину.
— Разозлись хорошенько, моя сирена, и вырвись из его власти. Иди ко мне.
Эти слова возымели волшебное действие, и когда он снова прикоснулся, Серена выгнулась словно лук, изнемогая от желания.
— Доверься мне, Серена. Будь свободна. Ты в безопасности…
Да, это же Френсис! Ривертон не посмеет управлять ею из ада!
И вся ее ярость сгорела в чистом пламени страсти… Она закричала, отчаянно возжаждав слиться с ним.
Она и сражалась с ним, и любила его, и когда Френсис погрузился в нее, она лишь стряхнула цепи, сковывающие ее, и вырвалась наконец на волю.
…Она лежала умиротворенная и обессиленная.
— Я умерла? — спросила она.
Он простонал.
— Нет, ты убила меня, дорогая.
Он снял с нее ошейник и поцеловал в затылок.
— У тебя там осталась краснота. Мы избавимся от этих штучек.
Она взяла его руки в свои ладони и улыбнулась, глядя на наручники.
145 
