Особенно,... 
67 
– И помешали? – с живым интересом спросил д’Артаньян.
– Увы, нет. Если бы я сама поскакала на поиски дуэлянтов, я бы непременно им помешала!
– Не сомневаюсь, госпожа де Кавуа, – искренне ответил гасконец.
– Ну вот… А эта орава мужчин – мои родные, знакомые и их слуги – без всякой пользы носились по окрестностям. Тем временем поединок давно закончился. Только не де Кавуа был убит, а он сам нанес противнику два удара шпагой, не получив ни одного – у него, знаете ли, легкая рука. Потом только подоспели посланные мною всадники – и доставили де Кавуа ко мне в целости и сохранности, овеянного славой победителя. Я посмотрела на него – и влюбилась. И, не откладывая дела, заявила ему: "Слушайте, господин де Кавуа, если вы меня любите, почему бы вам на мне не жениться?" Подозреваю, сам он так и не решился бы… Но теперь, после моих слов, куда ему было деваться? С тех пор мы так и живем в согласии и любви, и на свете, могу вас заверить, нет человека счастливее де Кавуа. Я взяла на себя решительно все домашние дела и заботы, а ему осталась работенка для ленивых – командование ротой, служба у его высокопреосвященства кардинала… – Тут она замолчала и пытливо воззрилась на д’Артаньяна, причем видно было, что ее только что осенила некая новая идея. – Послушайте, д’Артаньян, а вы ведь не женаты?
– Не женат, госпожа де Кавуа, – признал гасконец очевиднейший факт.
– Но это ведь плохо! В браке есть множество хороших сторон и несомненных радостей…
– Не сомневаюсь, госпожа де Кавуа. Но я, как истый гасконец, невероятно беден…
– Вздор! – энергично сказала госпожа де Кавуа. – Ничего не стоит подыскать вам невесту с состоянием, молодую, красивую и умную… почти так же, как я. У меня в Фуа есть добрая знакомая, очаровательная вдова девятнадцати лет, с ежегодным доходом в девять тысяч пистолей… или вам это покажется ничтожной суммой?
– Это мне кажется сокровищами Голконды, – сказал д’Артаньян.
– Ну вот, и прекрасно! Она в мае будет в Париже, и я непременно вас познакомлю…
Д’Артаньян не то что испугался – всерьез запаниковал. Что-что, а эта склонность замужних дам была ему прекрасно известна еще по Беарну: они обожают "устраивать счастье" всякого холостяка, попавшего в поле зрения, и стремятся устроить его брак с таким пылом и напором, что сопротивляться порой невозможно. Сначала Луиза, откровенно возмечтавшая выйти за него замуж, а теперь еще и молодая вдова из Фуа…
– Ну что же, решено? – продолжала госпожа де Кавуа тоном решительного полководца накануне сражения. – Я напишу в Фуа, расскажу Жюстине, что для нее есть великолепный жених…
– Но простите, госпожа де Кавуа, мое положение пока что не позволяет думать о женитьбе… – робко запротестовал д’Артаньян, не на шутку испуганный этим напором. – Я простой кадет рейтаров…
– Мы вас сделаем гвардейцем кардинала, – непререкаемым тоном прервала госпожа Кавуа. – Верно, Кавуа? Вы зачислите д’Артаньяна в роту – как-никак он уже прекрасно показал себя, в течение нескольких дней изрядно потрепав королевских мушкетеров, и не каких-то незаметных замухрышек из задних шеренг, а отпетых бретёров Атоса, Портоса и Арамиса. Почему вы удивляетесь, д’Артаньян? Обо всем происходящем в Париже я осведомлена не хуже полиции. Итак, де Кавуа?
– Потребуется согласие его высокопреосвященства… – пробормотал де Кавуа.
– В таком случае, я сама отправлюсь к его высокопреосвященству. Благо меня к кардиналу всегда пропускают беспрепятственно – если только он не занят вовсе уж неотложными государственными делами. Де Кавуа, подтвердите д’Артаньяну, что я не преувеличиваю!
– Все так и обстоит, д’Артаньян, – подтвердил де Кавуа. – Господин кардинал питает слабость к моей супруге – в самом высоком и благородном смысле этого слова.
– Господи, какие слова вы выбираете, Луи! Господин кардинал не "питает слабость", как вы неудачно изволили выразиться, а получает подлинное наслаждение от бесед с умной и проницательной женщиной – это его собственные слова. Господин кардинал вовсе не считает, подобно иным глупцам, что женщины уступают мужчинам в остроте ума. Решено! – воскликнула госпожа де Кавуа, вся в плену только что родившихся грандиозных планов. – Я завтра же отправлюсь к кардиналу и скажу ему следующее: "Ваше высокопреосвященство! Коли уж вам угодно называть меня своим другом, то выполните мою маленькую просьбу. Господин д’Артаньян, многообещающий и отважный юноша, что ни день задающий выволочку королевским мушкетерам, безумно влюблен в мою добрую знакомую Жюстину де Эрмонтей…"
67 
