27 
«Самое смешное, – мимолетно подумал Мазур, – что этот сукин кот и точно, поощрений и повышений огребет немерено. Дело серьезное, как ни смотри: иностранное судно с серьезными ракетами в трюме, никакой инсценировки и туфты...»
Но ведь эксклюзив на съемки оставался за Егором? Есть подозрения, что вновь, в который раз в истории человечества, имела место интрига, кто-то кого-то кинул, повел свою игру...
Анка свистнула сквозь зубы – тихо, резко. Мазур поднял голову, проследил за движением ее подбородка, кинулся к окну.
Прямо к входу деловой походкой двигалась целая орава – трое чернокожих в униформе и касках, с короткими шведскими автоматами, еще один, тоже черный, тоже в форме, но в фуражке вместо каски, с кобурой на поясе, в белоснежных перчатках, и еще двое белых, в цивильном...
Бросившись ко второму окну, он грустно констатировал: замуровали, демоны... Еще несколько обмундированных – он слабо разбирался в здешней форме, понятия не имел, армия это, полицаи или какая-нибудь конно-водолазная жандармерия – проворно оцепили домик, и с ними маячил еще один белый, весь из себя гражданский...
Буквально через пару секунд Мазур распорядился:
– Я на ногах, а ты лежишь, пьяная в жопу! Ясно?
Все же она была классная напарница – в ъ е х а л а моментально, одним рывком сорвала через голову платьице, плюхнулась в постель, поставив рядом полупустую бутылку виски, живописно разметалась, небрежно прикрывшись простыней. Сам Мазур сел в кресло подальше от нее и закурил. Кресло стояло так, что он оказался спиной к стене, и все, кто хотел бы с ним беседовать, непременно встали бы спиной к живописной девице – а вот этого, Мазур уже успел усвоить, и врагу не пожелаешь...
Еще через несколько секунд в дверь заколотили классическим полицейским стуком, одинаковым под любыми широтами и на всех континентах, кроме разве что Антарктиды, где по известным причинам как с полицией, так и с криминалом обстояло никак.
– Войдите! – крикнул Мазур.
Особенного беспокойства у него не было, а также и раздражения на себя. То, что их здесь все же приловили, было случайностью из разряда тех, которых избежать невозможно. А значит, винить себя не в чем. Уж если эта свора объявилась, неведомо как прознав место дислокации, то и на пути к владельцу лодки могли с тем же успехом произойти схожие неприятности.
Но главное – ручаться можно, их не искала и не ловила ни одна здешняя серьезная контора как таковая. Чья-то самодеятельность, а это открывает широчайший простор для маневра, и возможности предоставляет нехилые. Вообще-то здесь, в Джале, имелся дельный и под самую маковку заряженный деньгами адвокат, который взялся бы их вытаскивать из любых неприятностей, но все равно, профессиональная честь требует, чтобы они ушли сами, собственными усилиями, на своих ногах, как говорится. И потом, перед помянутой самодеятельностью любой адвокат (и даже министр внутренних дел) бессилен, потому что разборка пойдет не по закону, а по понятиям. А понятия, господа мои, они и в Африке понятия...
Авангардом в комнату целеустремленно вломилась парочка камуфлированных негров с автоматами. Картинно встали по сторонам двери, наведя автоматы на Мазура, – возможно, им это казалось очень круто, но сам Мазур лишь поморщился от столь дурного вкуса.
Потом вошел тот, в фуражке, щеголявший белоснежными перчатками, а уж за ним объявилась троица бледнолицых – то есть они, конечно, загорели так, что сразу видно, в Африке не со вчерашнего дня. Но все равно, бледнолицые они, или уже кто?
Несколько секунд стояла напряженная тишина. Потом один из белых – единственный из этой троицы с усами, холеными, едва ли не запорожскими – кивнул офицеру, а тот, в свою очередь, что-то громко и повелительно рявкнул своим на местном наречии. Те моментально улетучились. Мазур видел в окно, что вся эта банда по-прежнему торчит вокруг коттеджика.
В руках у троицы моментально появились пистолеты – что характерно, все до единого с глушителями. Чтобы прояснить ситуацию, Мазур сказал по-русски:
– Ну, это вы зря, ребята, не надо меня так уж пужаться...
– Береженого бог бережет, – ответил на той же мове усатый. – Грицко, посмотри девку...
Тот, что стоял слева от него, осторожно приблизился к постели, присмотрелся, потряс Анку за плечо. Она отмахнулась, не открывая глаз, пьяным голосом, невразумительно обложила его в три этажа с мезонином, повернулась на другой бок и натянула простыню на голову.
27 
