В Царском Селе

Симе Чегодаевой жить на свете было трудно, но интересно. С одной стороны, она ужасно страдала. С другой — летала, как на крыльях. Оказывается, так тоже бывает.

Страдала она, потому что жалела Алешу. Вчера так и не успела исполнить свое намерение: провести сцену расставания нежно, но твердо. Алеша милый и хорош собой, но невероятно инфантильный. Спрыгнул с забора, ввязался в какую-то драку, и его забрали в полицию. Мама, как всегда, права: это не вариант.

Сегодня прибавился новый повод для терзаний — неспокойная совесть. Ведь формально с Алешей она не порвала. Поцелуи, пускай коротенькие, все-таки были, а это очень серьезно. Между тем нынче случилось нечто чрезвычайно важное.

Мама, как и собиралась, повезла Симу в Павловское и познакомила с племянником Анфисы Сергеевны, тем самым существенным вариантом, о котором дочка давеча и слушать не захотела.

Но штука в том, что «вариант», действительно, оказался очень, то есть даже в высшей степени существенным.

Единственное, немножко староват, лет тридцати пяти. Но красив, статен, в прекрасно сидящем мундире и брюнет. Мама сказала, что Мишель занимает какую-то чудесную должность в интендантстве и вообще «твердо стоит на ногах».

Сначала Симочка, конечно, на племянника и смотреть не хотела, хоть и приметила, что он пожирает ее взглядом. Но после обеда они подружились. Мишель оказался ужасно славный. Рассказывал еврейские и грузинские анекдоты, так что рассмешил до слез. Потом учил стрелять из револьвера. А самое лучшее началось, когда он повез ее кататься на собственном автомобиле «форд» и даже дал подержаться за руль.

За весь день Сима ни разу не вспомнила об Алеше, а ведь еще накануне была уверена, что влюблена до конца жизни.

Все это было нехорошо, непорядочно.

По дороге домой она твердо решила, что сегодня же с ним объяснится, и тогда будет принимать ухаживания великолепного Мишеля с абсолютно чистой совестью.

Спросила у горничной Степаниды, телефонировал ли Алексей Парисович. (И телефон, и горничная стоили очень недешево, но Антония Николаевна тратилась, потому что без этих атрибутов приличного дома не бывает.) Вопрос был риторический — Алеша звонил по четыре-пять раз на дню.

Каково же было изумление Симы, когда Стеша ответила отрицательно.

Тут к угрызениям совести прибавилась тревога. Неужто не выпустили из околотка или куда там его забрали? Не может быть!

Она сама протелефонировала на квартиру Алешиному дяде. Тот успокоил: мол, все в порядке, оболтус провел ночь в узилище, но утром вернулся и сидит у себя в комнате. Наверное, занимается.

Очень все это было странно.

— Подозвать?

— Да.

Сима набрала в грудь побольше воздуха и приготовилась к тяжкому разговору.

  12