Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
33 
Пора действовать. Другого случая не представится.
Оказавшись позади пролетки, он полез в карман за оружием и лишь теперь обнаружил, что до сих пор сжимает в руке гаечный ключ. Отшвырнул в пыль.
Посмотрел назад. Водитель автомобиля сидел, закрывшись газетой.
Алеша набрал полную грудь воздуха.
Скорее всего сейчас придется стрелять. Только бы не запаниковать. Нужно не насмерть, а в руку или в ногу. С такого расстояния это, наверное, нетрудно.
Он посмотрел на свой «штейер-пипер». Чтобы привести оружие в боевую готовность, полагается снять предохранитель и взвести затвор. Где тут предохранитель-то?
Ага.
Нажал маленький рычажок — из паза выскочила спусковая скоба. Попробовал вставить ее обратно — не хочет!
А мимо переезда с грохотом и лязгом уже проезжал второй поезд.
Что делать? Думай, математик!
Придумал.
Он подобрал с земли ключ. Опустился на корточки возле колеса, быстро открутил со ступицы гайку, вынул втулку. О шуме можно было не беспокоиться — проносящийся мимо состав обеспечивал прикрытие с лихвой.
Когда дело было сделано, Алеша побежал вбок, к кирпичной будке с вывеской «Телеграфный пункт».
Ворвался без стука.
Так, что здесь?
Стойка, телеграфный аппарат, расписание поездов, связки разноцветных флажков. Очевидно, домик использовался не только телеграфистом, но и обходчиком.
У окна седоусый человек в черной железнодорожной форме поливал герань.
— Телефон есть? — закричал ему Романов. — Государственное дело!
Телеграфист обернулся, увидел пистолет в руке. (Не очень-то и удивился. Наверное, привык ко всякому.) Дорога-то особенная, по ней в Царское Село ездят.
— Из Охранного? Вон аппарат, пожалуйте.
На переезде что-то звякнуло. Шлагбаум начал подниматься.
— Алло, Центральная? — покрутив рычажок, закричал Алеша. — Спортивный клуб Гвардейского корпуса! Скорей, пожалуйста!.. Да-да, в Царском Селе!
Но звонка никто не услышал
Аппарат стоял на столике в гостиной, под парадной лестницей. Он был исправен и трезвонил с положенной громкостью, но этот звук тонул в шуме: криках, хохоте, пальбе открываемых пробок. В комнату набилось множество народу. Русские спортсмены и их друзья праздновали небывалый триумф отечественного футбола — игру с германцами вничью. Мэтч закончился со счетом ноль-ноль.
Героем дня был, конечно же, доблестный голкипер. Его то обнимали, то целовали, то трясли за руку.
Со всех сторон неслось:
— Ура лейб-кирасирам!.. Лавруша, дай я тебя… Вы чудо, чудо, позвольте вас облобызать!
Ошалевший, счастливый Козловский лишь улыбался и чокался, чокался и улыбался.
Расстроенные германские футболисты покинули территорию клуба, даже не умывшись и не переодевшись. Их болельщики тоже ушли. «Будто побитые собаки» — так выразился Николай Николаевич, лично пожавший руку каждому из русских спортсменов.
Филеры, согласно инструкции, последовали каждый за своим объектом. Наблюдение будет продолжено. Но факт очевиден: контрразведочная операция не состоялась. Резидент так и не появился. Возможно, не осмелился действовать, заметив агентов. А еще вероятней, что немцы и сами не знают, где находится тайник. Резидент слопал бумажку со схемой, не успев в ней разобраться.
В любом случае, план развертывания тевтоны не получили.
Зато какой подъем патриотизма вызовет исход игры! Завтра об этом напишут все газеты. Русские витязи устояли перед германской мощью! Это великое предзнаменование. Дали отпор на спортивном поле — не оплошаем и на поле брани.
Какой-то конногвардеец наконец обратил внимание на уныло дребезжащий телефон. Снял трубку, но ничего не расслышал — в гостиной как раз все зааплодировали: голкипер собрался произносить речь.
— Кого? Князя Козловского? Пардон, не слышно, — сказал конногвардеец и рассоединился. Ему тоже хотелось послушать.
Волнуясь и краснея, не привыкший к публичным выступлениям штабс-ротмистр сбивчиво начал:
— Друзья, товарищи! Я… это такой день… Я ждал от него совсем другого, но… Черт побери!.. Счастливейший день моей жизни, честное офицерское! Я думал, футбол — это… а он, оказывается…
От полноты чувств он не мог продолжать. Да и не нужно было — слушатели и так встретили спич бурными изъявлениями восторга.
33 
