93 
– Теперь вам все ясно? – спросил Глеб, когда присоединился к Потапчуку.
– А где ты был вчера?
Вместе они подняли люк. Ступеньки вели в подвал. Преодолели две железные двери и оказались в соседнем доме, откуда через подъезд вышли на улицу.
– Вот так. Ваши люди следили за рестораном, но никто не следил за соседним домом. И Полковник, и двое его подручных, замешанных в убийстве, спокойно ушли и, как я понимаю, унесли с собой весь товар.
– Что-то же стояло на этих стеллажах? – генерал Потапчук тяжело вздохнул. – Все предусмотреть невозможно. Где ж ты, Глеб, был раньше? Ты же видел ресторан собственными глазами, при тебе растворились в воздухе Полковник и два его бандита.
– Они тоже не лыком шиты, – ответил Сиверов. – Если бы противник был попроще, не стали бы вы обращаться ко мне, Федор Филиппович.
– Да. Потерял я нюх, Глеб Петрович, что уж тут сделаешь? Пора мне на пенсию.
– Это я от вас давно слышу, но еще не было дела, с которым бы вы не справились. Рано или поздно мы их возьмем.
– Ты сказал «мы»?
– Конечно. Я не привык бросать дело на полпути. К тому же я помню о Маше Пироговой, она на моей совести.
– Она на нашей совести, – сказал генерал. – Где же теперь их искать?
Когда ОМОН уехал и Глеб с генералом Потапчуком уже сидели в мансарде, Федор Филиппович сокрушенно развел руками и щелкнул пальцами:
– Хорошо, Глеб, предположим, мы сумеем разыскать и взять Полковника, что мы сможем ему инкриминировать?
– Давайте подумаем, – предложил Сиверов. – Он отопрется от всего. Это не преступление – исчезнуть из зала, в котором только что праздновал юбилей. Но если он исчез, то чувствует, что виновен.
– Это наши с тобой, Глеб, догадки. Пустые стеллажи – тоже не доказательство. Вот если бы на них мы обнаружили наркотики или хотя бы левое спиртное…
– Вы еще предложите, Федор Филиппович, взять его, когда он будет переходить улицу на красный свет.
– Тоже дело. Не один бандит на этом погорел. Переходит он улицу, ловит его ГАИшник, глядь в лицо, а товарищ в розыске. Привыкший нарушать законы нарушает их и в большом и в малом.
– Не надейтесь на легкую победу.
– Знаю я и это. Полковник и адвокатов наймет дорогих, и оружия у него при себе не окажется. А если он пистолет при себе носит, то непременно с разрешающим документом.
– Мне нужны Коготь и Станчик, – твердо сказал Глеб. – Если мы их возьмем, то они всю подноготную на Полковника выложат, – Тебе – да, выложат, – вздохнул генерал, – но дойдет дело до суда – отопрутся.
– Я сделаю так, что отпираться им не придется.
– Ты уже один раз так сделал. И сильно это нам помогло? Давай, Глеб Петрович, лучше с тобой коньяка выпьем по рюмочке, и поеду я спать. Утро вечера всегда мудренее.
Глеб не стал возражать, понимая, что Потапчуку нужно дать время перевести дыхание, собраться с мыслями. Да и самому не грех было подумать о том, что предпринять дальше.
– Хороший у тебя коньяк.
– Это ваш, вы прошлый раз принесли. Я в одиночестве не пью, а кроме вас, здесь никого не бывает.
– Что, и женщин не водишь? – хитро сощурился генерал.
– Хотелось бы, но место служебное. Прикипел я к нему.
– Нет, ты, наверное, Глеб, думаешь, будто я здесь подслушивающую аппаратуру поставил? Никогда. Никто про тебя в ФСБ не знает, никто, кроме меня.
Глеб сидел, задумавшись, смакуя коньяк и глядя на стойку с компакт-дисками.
– Ты, Глеб, смотришь на них так, словно каждый диск в голове проигрываешь. Иногда мне кажется, что ты даже не человек, а ходячий компьютер или робот.., не знаю. Хотя при всем при том ты самый живой из всех людей, кого мне приходилось встречать в жизни.
– Работа у меня такая, – сказал Глеб. – Секретный агент – он и есть секретный агент.
– Неужели ты, Сиверов, никогда ни в чем не сомневаешься?
– Хотелось бы. Но сомневаюсь я чаще, чем вы, и боюсь смерти не меньше вашего. Я живой человек. У меня лишь одно преимущество по сравнению с вами: у вас начальства много, законы для вас написаны, а у меня один критерий – собственная совесть, долг.
– Перед кем? – улыбнулся Потапчук.
– Красиво говорить не стану. Перед вами долг.
– И что ты мне должен, Сиверов?
– Жизнь. Это самого дорогого стоит.
– Брось, Глеб. Я тогда и не думал, что все так обернется.
– Оборачивается не всегда так, как предполагаешь, – Сиверов поставил на стол пустую рюмку.
Генерал поднялся, посмотрел на пустой портфель так, как смотрит хозяин на верную собаку, и Глебу даже показалось, скажи Федор Филиппович сейчас: «К ноге!», и портфель сам окажется у начищенных до зеркального блеска ботинок.
93 
