очень нудно 
101 
– Привет, – сказала Белкина, мучительно вспоминая, как же зовут шофера.
На заднем сиденье дрых оператор, руками, даже во сне, он прижимал к животу камеру. Телеоператоры такой народ, что дорожат камерой больше, чем солдат автоматом.
– Добрый день, Варвара, – с уважением отозвался шофер. Белкиной польстило, что хотя бы ее имя помнят.
В салоне явственно пахло спиртным.
– Э, – Варвара тронула за плечо оператора, тот от прикосновения сильнее вцепился в камеру и пробурчал что-то невнятное, но наверняка обидное. – Он пьяный, что ли? – изумилась Варвара.
Оператор сбросил с лица рукав куртки, которым прикрывал глаза от света, и, сев, пробурчал, недовольно глядя на журналистку:
– Не пьян, а выпивши.
– Не вижу разницы.
– Пьяный – работать не может. А ежели человек выпивший, он работоспособен. Вот я и есть – выпивший человек.
– Это в рабочее время?
– Белкина, еще одно слово, и я выйду из машины, потому как меня вытащили из-за праздничного стола как раз в тот момент, когда сказочно красивая женщина готова была сказать мне “да”.
– “Да” – это насчет чего же? – полюбопытствовала Варвара.
Оператор посмотрел на журналистку с легким превосходством, мол, какие могут быть вопросы? Какая женщина сможет отказать классному телеоператору лечь с ним в постель.
– Естественно, вопрос касался секса.
– Приличные люди днем этим не занимаются. Кстати, как и выпивкой.
– Еще как занимаются, я например, – зевнул оператор. – Мне сказали, что у тебя срочная работа, и я, дурак, поверил. Оказывается, ты, Варвара, из журналисток переквалифицировалась в лектора общества анонимных алкоголиков и старых дев. Можно подумать, сама не пьешь и мужчин к себе не подпускаешь!
– Пьяных – нет.
Варваре хотелось выругаться матом и прогнать полупьяного оператора. Но положение дел это не исправит. Где сейчас найдешь замену?
"Вот в каких условиях приходится работать, прямо-таки в приближенных к боевым”.
– Поезжай на Киевский вокзал.
Микроавтобусик качнулся и покатил по улице. Оператор забросил в рот сразу три подушечки жевательной резинки и мерно задвигал челюстями.
– Выпивки – море, компания – классная, женщины – предел мечтаний. И я, вместо того чтобы сидеть за столом и обнимать блондинку, качу черт знает куда!
– Заткнись! – незлобно бросила Белкина, достала зеркальце и принялась накрашивать губы.
– Заткнуться можно, но лучше мне от этого не станет. Женщина ждать не станет. Я ее завел, а теперь она с другим удовлетворится, – нечестно.
– Ты лучше проверь камеру, а то, знаю я вашего брата, потом выяснится, что аккумулятор сел, а на кассете всего пять свободных минут под запись осталось.
Оператор покачал головой.
– Со мной такого не случается. Один раз я такой пьяный был, что ничего не помнил. Сам назавтра удивлялся, когда запись смотрел. Хоть бы камера дрогнула, хоть бы один кадр запорол! Идеально было снято. А я, между прочим, такой нулевой был, что если бы за камеру не держался, то упал бы. Это мне потом рассказывали…
– Что снимал?
– Ночную службу в кафедральном соборе.
– Святотатство. Нашел чем хвастать!
– Это, Варвара, называется профессионализм, – продолжал хвастаться оператор, любитель спиртного. – Меня за пьянку с государственного телевидения выгнали. Теперь жалеют, когда встречают, говорят: “Ты, Николай, пьяный снимаешь лучше, чем некоторые трезвенники”.
Уже на стоянке, возле вокзала, Варвара предупредила оператора, собравшегося было вынести из машины камеру и штатив к ней.
– Камеру открыто не неси, мы засаду устроим, – так и не вспомнив, как зовут шофера, Белкина добавила:
– Подожди тут, я сейчас, разведаю.
Она спустилась в подземный переход. Тут же ей на глаза попались двое дюжих омоновцев. Они стояли на пути людей, спускавшихся в переход, и даже не думали посторониться, хотя мешали движению.
«Уроды! – подумала Белкина. – У обоих написано на лицах, что они тут хозяева, а все остальные – незваные гости!»
Варвара, проходя мимо, специально толкнула одного из них плечом и даже не извинилась. Возле входа в метро, в инвалидной коляске сидел парень без ног, в камуфляже, с военной ушанкой на коленях. Ветеран афганской войны следил за омоновцами. Улучив момент, когда они оба не смотрели на него, Морозов выхватил из шапки три самых крупных купюры и ловко, одним движением, свернул их в три тонкие трубочки. Когда омоновцы вновь посмотрели на него, инвалид уже вытаскивал из пачки сигарету, поправляя в пачке мизинцем тонкие трубочки, свернутые из крупных банкнот.
101 
