Особенно,... 
9 
Первое впечатление от Эраста Фандорина было такое: немногословен, сдержан, вежлив. На вкус Гоша слишком уж лощеный. Крахмальный воротничок торчит будто алебастровый, в шелковом галстуке жемчужная булавка, в петлице (фу ты – ну ты) алая гвоздика. Гладкий проборчик волосок к волоску, холеные ногти, тонкие черные усы словно углем нарисованы.
По усам о мужчине можно заключить многое. Если такие, как у Гоша – моржовые, свисающие по углам рта, – значит, человек основательный, знающий себе цену, не вертопрах, на мишуру такого не возьмешь. Если подкрученные кверху, да еще с заостренными концами, – это юбочник и бонвиван. Сросшиеся с бакенбардами – честолюбец, мечтает быть генералом, сенатором или банкиром. Ну, а когда такие, как у мсье Фандорина, – это от романтического представления о собственной персоне.
Что еще можно было сказать про русского? По-французски говорит прилично. Характерная деталь – слегка заикается. Значка как не было, так и нет. Больше всего интереса дипломат проявил к японцу, задавал ему всякие скучные вопросы про Японию, но самурай отвечал настороженно, словно ожидал подвоха. Дело в том, что новенький не объяснил обществу, куда и зачем едет – просто назвал свое имя и сказал, что русский. Комиссару же любознательность русского была понятна – ему в Японии жить. Гош представил страну, где все поголовно такие, как мсье Лоно, все живут в кукольных домиках с загнутыми крышами и чуть что выпускают себе потроха. М-да, русскому не позавидуешь.
После ужина, когда Фандорин сел в сторонке выкурить сигару, комиссар пристроился в соседнем кресле и задымил трубкой. Ранее Гош представился новому знакомому парижским рантье, из любопытства совершающим путешествие на Восток (такая была у него легенда). Теперь же повел разговор к делу, но издалека, осторожненько так. Повертел у себя на лацкане золотого кита (того самого, с рю Гренель), сказал как бы между прочим, для завязки беседы:
– Красивая штучка. Не находите? Русский покосился на лацкан, промолчал.
– Чистое золото. Шик! – похвалил Гош. Снова выжидательное молчание, но вполне учтивое. Просто ждет человек, что последует дальше. Голубые глаза смотрят внимательно. Кожа у дипломата хороша – чистый персик. Румянец прямо как у девушки. Но не маменькин сынок, это сразу видно. Комиссар решил сменить тактику.
– Много путешествуете? Неопределенное пожатие плечами.
– Вы ведь, кажется, до дипломатической части?
Фандорин вежливо наклонил голову, вынул из кармана длинную сигару, отрезал серебряным ножиком кончик.
– И во Франции бывать приходилось? Опять утвердительный наклон головы. Собеседник из мсье русского неважнецкий, подумал Гош, но отступать не собирался.
– Я больше всего люблю Париж ранней весной, в марте, – мечтательно произнес сыщик. – Лучшее время года!
Он зорко взглянул на своего визави и внутренне подобрался – что скажет?
Фандорин кивнул дважды. Непонятно: то ли просто принял к сведению, то ли согласен. Начиная раздражаться, Гош враждебно насупил брови.
– Так вам значок не нравится?
Трубка зашипела и погасла.
Русский коротко вздохнул, сунул руку в жилетный карман, двумя пальцами достал золотого кита и наконец соизволил разомкнуть уста:
– Я вижу, сударь, вас интересует мой з-значок? Вот он, извольте. Не ношу, потому что не желаю быть похожим на дворника с бляхой, хоть бы и з-золотой. Это раз. На рантье, мсье Гош, вы непохожи – слишком взглядом рыскаете. Да и зачем парижскому рантье таскать с собой казенную папку? Это два. Раз вам известен мой род занятий, стало быть, имеете д-доступ к судовым документам. Полагаю, что вы детектив. Это три. Теперь четыре. Если вам нужно у меня что-то выяснить, не ходите вокруг да около, а спрашивайте напрямую.
Вот и поговори с таким.
Пришлось выкручиваться. Гош доверительно шепнул не в меру проницательному дипломату, что является штатным корабельным детективом, призванный заботиться о безопасности пассажиров – но негласно и со всей возможной деликатностью, дабы не оскорблять чувств изысканной публики. Неизвестно, поверил ли Фандорин, однако расспрашивать ни о чем не стал.
Нет худа без добра. Теперь у комиссара появился если не единомышленник, то но крайней мере собеседник, к тому же отличавшийся удивительной наблюдательностью и на редкость осведомленный в криминологии.
Они частенько сиживали вдвоем на палубе, поглядывали на пологий берег канала, курили (Гош трубку, русский сигару) и беседовали на разные любопытные темы. Например – о сверхсовременных методах идентификации и уличения преступников.
9 
