26 
— Не смей спекулировать моими детьми! Это не предмет для торга! — зло сказал Сабуров.
— Ты… Ты пожалеешь… — прошипела Лара. И кинулась вслед за Элей на второй этаж. Девочка, которая застыла на площадке второго этажа в ожидании, бросила на отца торжествующий взгляд.
— Пойдем, Элечка, — услышала Жанна. — У папы плохое настроение. Папа не в духе.
Хлопнула дверь. Александра Антоновна всплеснула руками:
— Неужто вы на ней женитесь?
— Я… — Сабуров вдруг запнулся. — Честное слово, я не знаю! Ну что вы от меня теперь хотите?!
Александра Антоновна покачала головой и ушла на кухню разогревать обед. В гостиной повисла напряженная пауза. Жанне опять стало безумно его жалко. Она опустилась на диван, прислонив к спинке костыли. Вот сейчас он убежит. Но Сабуров задержался в гостиной. Сел в кресло, обхватив голову руками.
— Сергей Васильевич? — негромко позвала она.
— Да? Что? — поднял голову Сабуров.
— Почему никто к вам не приходит?
Он не понял. Поймав его удивленный взгляд, Жанна пояснила:
— Ну, поклонники Сабины. Почему здесь, в этом огромном доме, никто не бывает? Гости? Родственники? Друзья? Ее же так любили!
— Любили? — удивился он. — Видишь ли, любить ее было сложно. Кстати, Александра Антоновна Марусе дальняя родственница. У нее есть внучка. Очень больная девочка. Сабина платила Александре Антоновне намного больше, чем стоят ее услуги. Помогала семье. Все делали вид, что так и должно быть, что работа столько и стоит.
— А теперь Лара…
— Не надо, — поморщился Сабуров. — А что касается гостей… Это было раньше, в нашей квартире. Не здесь. Поначалу и сюда гости приходили. По старой привычке. Но она редко к ним спускалась. Да что там редко! Почти никогда. А появлялась в старых джинсах, не причесанная, не накрашенная. Весь ее вид говорил: «Вы мне помешали. Вы бездельники, а праздность — большой грех. Тусовки — грех. Кому есть что сказать, тот работает, по тусовкам не ходит, в гости не навязывается». Знакомые стали появляться все реже и реже. Потом и вовсе исчезли. Сабуров тяжело вздохнул.
Жанна ничего не поняла. В ее представлении вокруг Сабины должно было быть много поклонников. Мужчины. Ведь она была такая красивая! Неземная!
— Вы ее ревновали, должно быть? — догадалась она.
— К кому? — усмехнулся Сабуров.
Жанна тут же вспомнила Влада и спросила:
— А почему тогда вы не пускаете сюда тех мужчин, которые ее любили?
— Игорька, что ли?
— Какого еще Игорька? — удивилась Жанна.
— Игорьку, кстати, я приходить не запрещал.
— Я запрещала! — Лара появилась на площадке второго этажа внезапно и застала их врасплох. Значит, подслушивала! И еще смеет обвинять Жанну!
Сабуров поднял голову:
— Ты?! Но почему?!
— Он торчал здесь целыми днями, когда твоя жена была жива! И надоел мне до смерти. Его же надо было кормить. Завтраком, обедом, ужином. Он часто оставался ночевать. Еще один комплект постельного белья, между прочим! В доме и так полно народу! Я понимаю, что Игорь — отличный аранжировщик. Что он помогал Сабине. И я его терпела. Но теперь? Что ему здесь делать?
— Может, он хотел взглянуть на ее черновики? Сабина много писала. Ее записи могут подарить людям новую песню. И не одну.
— Незачем! — отрезала Лара. — Вдруг он присвоит их себе?
Сабуров нахмурился. Потом встал, кивнул Жанне:
— Собирайся. До машины дойдешь? Кстати, как твои ноги?
— В порядке, — кивнула она.
— Куда это вы? — насторожилась Лара.
Жанне почудилось, что ее красивые маленькие уши чуть шевельнулись. Лара сделала стойку. Собака.
— На кладбище, — ответил Сабуров.
— В честь чего? Будний день, следующая памятная дата — полгода. А до нее далеко.
— Лара, тебе не кажется, что ты слишком много на себя берешь?
Та закусила губу, а Жанна возликовала: наконец-то! Что?! Получила?! Собака! Беспородная дворняжка! Еще немного, и ты окажешься на улице, где тебе и место!
Сабуров гнал «Форд» с такой скоростью, с какой не ездил еще никогда. Жанна знала: он водит машину аккуратно, не лихачит. С ним спокойно, но не сейчас. Сейчас — страшно. Попросить, чтобы ехал помедленнее? Покосившись на его сжатые губы, промолчала. Сабуров тоже молчал. Вспомнила Влада и невольно отметила, что у Сергея Васильевича лицо простоватое, а рот слишком уж мягкий, безвольный. И напрасно он пытается сжать губы в ниточку, все равно они пухлые и розовые, как у младенца. Да что это на нее нашло? Разглядывать Сабурова! Со скуки, должно быть, дорога длинная…
26 
