126 
Тигры были рыжие, джунгли – синие, охотники на слоне – красные. На кровати – куча тряпья, которая когда-то была постельным бельем. А под кучей кто-то лежал.
Муха сжала Дану за тонкую руку, чуть повыше локтя. Она не пожалела ее – сжала так, что женщина вскрикнула.
– Это кто?! – спросила Муха.
– Увидишь… – сквозь зубы ответила Дана.
Муха отпустила ее и настороженно огляделась Больше в комнате никого не было.
– Кто еще в квартире? – процедила Муха.
– Никого.
– Врешь!
– Иди проверь, – зло ответила Дана.
Она отошла от гостьи и ощупью добралась до стены. Прислонилась к ней и замерла, глядя прямо на голую лампочку, висевшую на очень длинном проводе. В ее мертвых невозмутимых глазах отражался свет.
Муха еще раз прикинула в руке шприц и двинулась к постели. Она почему-то шла медленно, как будто боялась разбудить того, кто там лежал. Но ведь этот человек не спал. Она несколько минут назад слышала, как он говорил с Даной. Вернее, как она говорила, потому что голос был женский.
– Повернитесь, – сказала Муха.
Куча тряпья медленно зашевелилась. Потом из-под нее показалась худая и не очень чистая маленькая рука. Рука скомкала простыню, попыталась ее отдернуть. Это у нее не вышло. Тогда рука, расставив пальцы, уперлась в стену. Женщина пыталась перевернуться на спину, отталкиваясь от стены. «Больная», – поняла Муха. Только брезгливость помешала ей помочь женщине. Не хотелось прикасаться неизвестно к чему, быть может, болезнь заразная…
И в следующий миг Муха сделала несколько шагов назад. А потом крикнула – несколько раз – отрывисто и громко. И снова бросилась к постели.
– Алия! – Она скинула на пол тряпки, покрывавшие тело сестры. – Алия!
Алия тупо смотрела на нее. Потом как-то странно поморщилась, хмыкнула, как младенец, и начала улыбаться. На краю улыбки не хватало нескольких зубов. Муха сильно укусила себя за палец, чтобы боль отрезвила ее. На кровати лежал полутруп – грязный, истощенный, без тени разума в глазах.
– Дана, сука!
Теперь ничто бы не спасло Дану. Муха шла на нее со шприцем наготове. Она оглохла от ярости и ничего вокруг себя не видела. Дана по-прежнему стояла, прижавшись к стене, с ничего не выражающей улыбкой. Когда Муха встала рядом. Дана сказала:
– А ведь это я ее спасла.
– Спасла?! Ты, сука, ее спасла?! – Муха выбросила вперед левую руку и намертво прижала тонкую шею жертвы к стене. Дана вздрогнула, хватанула воздух открытым ртом. Муха щекотнула ее сонную артерию концом иглы:
– Ты меня поняла?
Дана шевелила губами, не издавая ни звука. Муха слегка отвела шприц и ослабила хватку:
– Где ты ее нашла?
– Пусти!
– Где ты ее нашла, гадина?
– Пусти меня, идиотка…
– Я тебе сейчас шею раздавлю. Где ты ее нашла?
– Друзья Толгата…
– Что сделали друзья Толгата?
– Она работала на них… Пусти меня, иначе ей конец. Ты ничего не знаешь, Муха…
Со стороны кровати донесся какой-то бессмысленный звук. То ли удовлетворенный рык, то ли просто отрыжка. Муха сморщилась, чтобы не разрыдаться. К счастью. Дана этого не видела. Но зато эмоциональное состояние Мухи до нее дошло. Она выдавила из себя:
– Только ты можешь ее спасти…. Послушай же меня… Это еще не конец…
Муха убрала руку с ее горла и, размахнувшись, влепила ему пощечину. Потом вторую. После третьей из носа Даны пошла кровь. Она дико метнулась, вырвалась и побежала к окну. Но споткнулась о какой-то мешок и чуть не упала. Упасть ей помешала только хорошая реакция. Муха уже стояла над ней, крепко ухватив Дану за волосы, и трясла ее так, что та уже в голос кричала.
– Убью тебя, сука, убью! – ревела Муха, едва сдерживаясь, чтобы не растерзать это ненавистное тело.
Дана упала на мешок и вцепилась в пего мертвой хваткой. Муха выпустила ее волосы. У нее в руке осталось несколько тонких прядей. Дана стонала от боли и вжималась в мешок, ее спина содрогалась.
Она даже не пыталась защититься. И Муха прекрасно понимала почему. Любые побои можно вынести. Но если случайно наткнуться на иголку шприца… А Дана очень хорошо помнила об иголке.
– Говори, сука, – приказала Муха.
Дана, не поворачиваясь, прошипела:
– Зря ты это сделала.
– Говори, мразь! Ты у меня полной калекой станешь! – Муха оглянулась.
Алия уже сидела в постели, подавшись вперед и глядя на поверженную Дану. Лицо у нее было более осмысленное. Муха крикнула ей:
126 
