Особенно,... 
75 
Надя вернулась с подносом, на тарелке красовался кусок торта.
— Угощайтесь, — сказала она, аккуратно расставляя на краешке стола чашки и блюдца.
Алексей с удовольствием отведал торта.
— А дядя ваш на даче? — спросил он, запивая торт чаем.
— Да, он старается не стеснять Аллу.
— Она, по-моему, и не стесняется.
— Так вы не о дяде хотели спросить. О Павле.
— А как вы думаете, кто его отравил?
— По мне, так он и сам был способен на любую гадость. Не знаю.
— Вы же недавно с таким энтузиазмом говорили о его таланте. Да еще послали в ГУВД письмо. А там продолжение романа о насильственной смерти, которою якобы устроила Клишину ваша тетя. Кстати, почему в ГУВД? И почему его заметки обязательно надо читать? Сколько времени должны выяснять, кто такой Клишин.
— Павел так велел. Он сам написал на конверте адрес и назвал время, которое должно пройти со дня его смерти до отправки письма.
— Вам это не показалось странным?
— Разве все завещания кажутся нам разумными? А если человек оставляет миллионы любимому коту? К тому же могли и без письма все узнать.
— Что все?
— Об Алле, о дяде. Я ничего в этом не понимаю. Ну попросил и попросил.
— И он серьезно тогда собрался умирать?
— Нет, это было обставлено как шутка. Павел сказал, что написал странный роман, в котором предсказал собственную смерть и есть подозрение, что так все и будет. Начало осталось в компьютере, несколько листов он отдал мне.
— А остальные части и конец романа? Где они?
— Разве и так не понятно, что это Алла его убила?
— Надя, — мягко сказал Алексей, — началось с того, что я сам оказался подозреваемым, потом туда же попал муж женщины, много лет назад родившей от Клишина ребенка, ваша тетя была третьей. Сколько там еще версий, знает только сам покойник, а следствие буксует. Вы сыграли Павлу Андреевичу на руку, он, очевидно, великолепно умел использовать людские пороки. Вы тетку ненавидели, и он понял, что рукопись уйдет по назначению.
— С чего вы взяли, что я Аллу так ненавижу?
— Да кто вы при ней? Бедная родственница, домработница, которая с тяжелыми сумками к ее же мужу на дачу мотается? Она отлично устроилась, ваша тетя: все от нее зависят, все молчат, есть видимость семьи, есть домработница за жилье и стол. Есть звание профессорской жены, а главное, полная свобода. Чтоб я так жил! Делает ваша Алла все, что хочет, ни на кого не оглядывается. Ну в каком браке это возможно?
Я долго думал, почему она не разведется с мужем? Любви нет, больших денег от нега она не видит. Теперь понял: Алла Константиновна по натуре тиран. Помыкает и им, и вами, наслаждается своим положением. Сам женат, знаю, что такое жить: с оглядкой. А ваша Алла все может себе позволить, в том числе и отправить вас с поклажей за тридевять земель, сама же укатит на свидание с очередным любовником. Кто-нибудь когда-нибудь спрашивал у нее отчета в тех деньгах, которые она тратила на Клишина?
— Какие деньги? Павел просто не мог от нее отвязаться!
— Это он вам так говорил. Вы прочитали, конечно.
— Это все правда! — горячо сказала Надя.
— Надя, он был хитрее, чем вы и гораздо опытнее. Для вас и написал все то, что вы недавно отослали. Лично для вас. Он надеялся, наверное, что вы о нем монографии будете писать, когда окончите свой университет и займетесь диссертацией. Собирались писать?
— Все равно вы ничего уже со мной не сделаете. Даже если он весь придуманный — я люблю его и всю жизнь буду только с ним.
— Глупо. Вам сколько лет? Двадцать? Всю жизнь собираетесь здесь просидеть? А лет этак через столько же ваша Алла станет просто капризной старухой и сожрет к тому времени дядю вашего, потом примется дожирать вас. Вы место в электричке пожилым людям уступаете? ^ неожиданно спросил он.
— Уступаю. А что?
— Понятно. Вас так воспитали. Вы нахамить не можете, котенка бездомного на улице не можете не подобрать, мимо нищих старушек пробегаете, зажмурив от стыда глаза, хотя они, возможно, больше вашего денег имеют. Нищенство нынче — доходный бизнес. Вы верите, когда эти «сами не местные» рассказывают историю о потерянных паспортах, сгоревших домах и поездах, которые вдруг сошли с рельсов и оставили людей без чемоданов и проездных документов.
— Ну и что? — У Нади даже глаза заблестели от обиды. — Разве на свете одна только ложь?
— Да не только ложь, но ее гораздо больше, Надя. Теперь вы добровольно кладете себя на алтарь возле мощей невинно убиенного героя Павла. Да, может, ему так и надо! Быть убитым. Напакостил — пора и ответить! И от тетки вы не уйдете, она так и будет вами пользоваться, помыкать. Пока жива.
75 
