80 
— Отлично помню. Сначала надо найти родниковую воду и набрать большой котелок и малый. В большом лосось моется, а в малом варится. Варить надо на сильном ровном огне от осиновых дров, помешивая варево березовой веточкой.
— Обязательно березовой?
— Черемуховая вяжет, а осиновая горчит.
— А рябиновой веточкой нельзя? Она такая красивая!
— Еще бы! Рябина — древо колдунов. Но мешать рыбное варево рябиной нельзя, она тоже горьковата. Только березовой!
— Неужели и дубовая не годится? Нам говорили на уроке истории магии, что дуб — дерево друидов.
— Да, воистину дуб — древо друидов. Но мешать рыбную похлебку надо березовой веткой, от дубовой рыбья кожа задубенеет!
В голосе Финегаса послышалось раздражение, и Аннушка решила сменить пластинку.
— А травки вы какие-нибудь клали?
— Когда варево закипит и начнет мутнеть, в него надо бросить зелень петрушки, укропа и корешок морковника.
— А когда класть соль?
— Перед тем как снять с огня.
— А перец и лавровый лист?
— Мышка, что ты говоришь? Это же древний друидический рецепт!
— Да, верно, тогда еще не было перца и лаврового листа.
— Они были, но на другом краю земли. В Эрин их не знали до семнадцатого века.
— А когда вы с королем Финном варили Лосося познания, это какой был век?
— Какой век? Третий, кажется. Да, точно, третий. — Финегас прикрыл глаза и весь ушел в воспоминания. Аннушка не дышала, боясь спугнуть его дрему. — Да, но что-то она там долго ходит, а? — снова встрепенулся Финегас, но Аннушка тотчас его перебила:
— Господин Финегас, а хотите, я вам скажу рецепт рыбного супа из русской народной кухни?
— Русской кухни?! Горю нетерпением.
— Может, вы сразу запишете? Рецепт очень редкий!
Финегас поднялся, подошел к небольшому шкафчику и стал рыться в нем, шурша бумагами.
— Где-то тут у меня была моя собственная кулинарная книга, которую я собирал много веков… Вот она! — старик извлек из шкафчика небольшую, но толстую книжку, из которой торчало множество разнокалиберных и разноцветных закладок. — Так, где тут у меня рыбный раздел? Ага, вот он. Итак, я тебя слушаю, мышка.
Аннушка вздохнула, закрыла глаза и начала проникновенным голосом:
— Взять веточку кориандра, стебелек шалфея, пучок укропа, три лавровых листа, десять горошин перца, три маленькие морковки, одну большую луковицу, пять крупных картофелин, десяток ершей и столько разных рыб, сколько вам попалось на удочку…
Аннушка на ходу сочиняла свой фантастический рецепт, а старик старательно записывал, поминутно переспрашивая и уточняя. Оставалось надеяться, что ее уже не будет в Келпи, когда он попробует сварить уху по этому рецепту.
— Уф, все! Суп готов! По-русски он называется «уха». Вот если бы можно было пойти половить рыбки в нашем озере, я бы вас угостила настоящей русской ухой.
— Погоди, мышка, я что-то не пойму. Сначала ты сказала, что блюдо по-русски называется «уха», а теперь говоришь «ухой». Это что, уже другой рецепт? — и Финегас приготовился снова записывать.
Аннушка поняла, что еще одного рецепта ухи ей не одолеть.
— Нет, нет, это просто другой падеж!
— А сколько падежей в вашем языке?
— Много, — сказала Аннушка: от волнения она вдруг забыла, пять их или шесть.
— Неужели больше десяти? — заинтересовался Финегас. Так он сам невольно подсказал ей, как можно еще потянуть время.
— Значительно больше. У нас их почти столько же, сколько спряжений во французском языке.
— Не может быть!
— Хотите, я их вам перечислю?
— Сделай милость! Только погоди, я уберу кулинарную книгу и достану мой труд по сравнительной лингвистике.
Сначала Аннушка назвала настоящие падежи и вопросы к ним, а потом пошла их выдумывать: — Удивительный — неужели? Сомнительный — в самом деле? Путеводительный — куда? Встречательный — откуда? Ругательный — кто ты есть? Обижательный — а сам-то кто? Покупательный — почем? Продавательный — сколько вам? Допросительный — зачем?
А Финегас загибал пальцы, прикрывая глаза от наслаждения и бормоча:
— Какой язык! Какая лексика! Какое богатство! Какая фантазия! «Сюда бы сестрицу мою, у нее бы фантазии на сто падежей хватило!» — подумала Аннушка, с отчаянием сознавая, что «падежи» у нее в голове вот-вот кончатся.
— Можно мне попить чего-нибудь? — попросила она, чувствуя, что в горле у нее пересохло.
— Конечно, можно! И не чего-нибудь, а яблочно-рябинового сока моего собственного приготовления.
80 
