30 
— Теперь полезу в «скворечник», надо же навестить нашу «узницу любви». Дай мне ключ от ее узилища!
— Держи!
— Значит, в четверг вечером я жду от вас с Генрихом известий. Пока, дорогая! Ключ я потом занесу.
— Если меня не будет, просто оставь его тут на столе, я потом приберу. Приятного свиданья!
В квартирке над гаражом вопреки ожиданиям Апраксиной вовсе не царили тоска разлуки и холод уныния. Марго сидела за пишущей машинкой в своем обычно рабочем виде: в длинном бухарском стеганом халате, с головой, обмотанной кашемировой шалью, и в настоящих русских валенках — и где только она их достала? «Когда я творю, поясняла Птичка друзьям и интервьюерам, — я должна быть тепло укутана, потому что всю энергию души и тела я отдаю своим книгам, то есть моим дорогим читательницам и читателям, и потому я ужасно мерзну за машинкой!» На самом деле, конечно, она страдала от застоя кровообращения в сидячем положении. Увидев входящую графиню, она подняла от машинки затуманенный вдохновением взор и сказала:
— Как хорошо, что вы заглянули ко мне, Елизавета Николаевна! Вы должны мне помочь, и немедленно!
«Сейчас она попросит, чтобы я устроила ей побег», — решила Апраксина и, к счастью, ошиблась.
— Я уже заканчиваю детектив о нашей бедной «русалке из бассейна», расследование подходит к концу, но мне нужно уточнить несколько второстепенных деталей. Вот скажите, на мокрой земле у пруда могут остаться отпечатки пальцев?
— Никоим образом, Птичка! Почему бы твоему детективу Гале Хлобе не обнаружить след от обуви убийцы?
— Ну что вы, Елизавета Николаевна! Это так банально! Сразу видно, что вы только расследуете убийства, а не пишете о них. Писать гораздо, гораздо труднее, уж поверьте мне!
— Никак не могу в это поверить, Птичка! У тебя детектив уже подходит к концу, а мы с инспектором Миллером находимся еще только в самом начале расследования.
— Ну, вы же не отдаете расследованию всю душу, как я своим детективам… Вот если бы на берегу оказался мягкий воск… свеча, например… Но зачем это убийца понесет к пруду зажженную свечу, даже если убийство он совершает ночью? Верно?
— Верно. Но свеча может таять и на солнце. Вспомни, в тот день было очень жарко…
— Да, я помню. Но днем свеча уж и вовсе ни к чему!
— А ночью оранжерея закрыта, знаешь ли.
— Ну, какие пустяки! У меня убийство происходит не в каком-нибудь дурацком «Парадизе», а в имении графини Убараксиной…
— Опять?! Марго, ну сколько раз я тебя просила не делать из меня прототип для твоих идиоток!
— Что ж я могу поделать, если читателям нравятся детективы из великосветской жизни, а у меня титулованных знакомых только вы да Альбина?
— Что ж ты ее не берешь прототипом?
— Баронесса Альбина из Чапаевска… Вздор! Так не бывает!
— Как это «не бывает»? — опешила Апраксина.
— Не бывает — значит ОБЫЧНО не бывает. Альбина — исключение, нетипичный случай, а значит, для романа он непригоден. Я ведь пишу в духе строгого реализма.
— Да уж…
— И вообще я беру из жизни все, что может пригодиться для моих книг. Не сочинять же мне каждый проходной персонаж!
— Спасибо на добром слове! — слегка поклонилась Апраксина. — Впрочем, я действительно благодарна тебе, что ты хотя бы не пишешь с меня главных героинь.
— Не понимаю, что в этом обидного? — пожала ватными плечами Марго. — Писатель, как пчелка, собирает нектар со всех цветов!
— Ну, положим, пчелы-то берут взяток не со всех цветов подряд, а с разбором! Пчелы — умные насекомые.
Марго прикрыла тяжелыми веками свои большие глаза, почти неуместные на ее маленьком личике, и произнесла нараспев и чуть гнусаво:
— «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда…»
— Еще раз спасибо, дорогая, от всех второстепенных героинь твоих романов! И все-таки скажу тебе, современный великосветский роман — это нонсенс…
— Гениально! — воскликнула Птичка. — Именно СОВРЕМЕННЫЙ великосветский роман! То есть в подчеркнуто современном интерьере!
— Тогда почему бы тебе не устроить отпечатки убийцы в бетоне?
— М-м-м! И опять гениально! В имении графини идет ремонт… Нет, не так. Бассейн — треснул! И вот графиня замазывает их цементом…
— Сама замазывает?
— Нет, конечно! У меня же настоящая графиня, а не просто титулованная старушка… Ой, простите!
— Да, ладно… Ну так и что там с бассейном?
30 
