34 
— О-о-о! Ура! Фантастика! Да вам никогда столько не дашь, бабушка Нина! — наперебой закричали гости.
— И все-таки это чистая правда — сто лет! Кето, конечно, соберет своих гостей, стащит меня вниз, как тюфяк, и станет демонстрировать приглашенным мои бренные останки. А мне что за радость? Вы — мои единственные настоящие гости, поэтому выпейте сегодня за мое грядущее столетие — похоже, что я до него все-таки доживу. Тем более что у нас сегодня настоящее грузинское вино!
— Ура бабушке Нине! — закричала Анна и подняла бокал.
— Нет-нет, так не годится, постой, Анна! — закричал Миша. — Стойте все! Разве так делается? Подождите, я скажу тост!
Он встал с бокалом в руке, откашлялся и начал торжественно, изображая грузинский акцент:
— Дорогая наша княгиня Нина, дорогие гости! Мы собрались за этим замечательным, поистине богатым столом, — Миша обвел свободной рукой стол, на котором стояли два блюда, одно с пирогом Анны, другое — с пирожками Эльжбеты, а еще вазочка с мармеладом и ваза побольше с печеньем, и продолжил: — чтобы отпраздновать этот замечательный юбилей — сто лет со дня рождения нашей дорогой и замечательной бабушки Нины. Она прожила долгую, но замечательную жизнь. Но скажу больше: бабушка Нина, наша замечательная княгиня Нина Махарадзе, и нашу с вами нелегкую жизнь в этом доме сделала поистине замечательной!
Гости закричали «Ура!» и потянулись чокаться бокалами к бабушке Нине.
— Нет-нет, потерпите, я еще не закончил! Слушайте мой тост дальше! Дорогая бабушка Нина! Ваше столетие еще, конечно, отметит ваша семья, а город пришлет вам свое поздравление: я знаю, что немцы чествуют всех доживших до этой замечательной даты. Так что праздник ваш еще только начинается. Но я очень рад, что начинаете вы свое столетнее торжество в нашем кругу, в кругу нищих эмигрантов с неустроенной судьбой, потому что жизнь любого эмигранта начинается с неустройства. Так когда-то, и мы это знаем из ваших рассказов, начиналось и ваше эмигрантское житие. Да, повторяю, жизнь каждого эмигранта начинается во мраке проблем и неизвестности, но вы, как светлячок, осветили для нас этот мрак. Поэтому мы сейчас выпьем за вас по бокалу этого замечательного вина, а потом споем в вашу честь замечательную грузинскую песню «Цхартвела», что по-русски значит «Светлячок»!
— Поистине замечательный тост! — растроганно сказала княгиня, вытирая слезы. Гости окружили ее, потянулись к ней с бокалами и поцелуями. И сама бабушка Нина тоже подняла свой бокал и выпила его до дна. И все дружно накинулись на пирожки Эльжбеты.
Потом они пели хором польскую заздравную песню: «Сто лет, сто лет пусть он живет среди нас!», переделав к случаю слова на «Еще сто лет, еще сто лет пусть она живет среди нас!»; потом пили чай с клубничным пирогом, конфетами и печеньем; потом просто сидели и разговаривали, и никто не вспоминал ни о чем грустном, и никому не казалось, что это их прощальный вечер.
А наутро, когда бабушка Нина и Анна завтракали на своей крошечной кухоньке, в мансарду поднялась сиделка, постучала в дверь и вызвала Анну.
— Фройляйн Авива! — сказала она испуганным голосом. — Мы должны немедленно вызвать врача! Я пришла утром, как обычно в девять часов, и ждала в гостиной, когда княгиня меня позовет. Она не звала. Я решила, что она устала после вчерашнего визита к баронессе и не стала ее будить. Но в десять часов я решила к ней заглянуть. Я вошла в спальню и увидела, что она все еще лежит в постели… и… и у нее очень нездоровый вид!
Анна сказала бабушке Нине, что сиделка просит ее спуститься вниз, ей что-то там надо помочь сделать, пусть она заканчивает завтрак без нее, и спустилась вниз с сиделкой. Она подошла к двери спальни княгини Кето, осторожно отворила ее и заглянула внутрь. Анне приходилось видеть мертвых, и немало, она ведь служила в армии, но вид мертвой княгини Кето вызвал у нее дрожь: ее растопыренные и скрюченные пальцы, издали похожие на куриные ноги, застыли возле обезображенного гримасой лица, беззубый рот, из которого на ночь были вынуты протезы, был широко раскрыт, черные глаза вылезли из орбит; даже от дверей на тощей шее княгини были видны зловещие синие пятна. И ни следа не осталось от еще вчерашней красоты княгини Кето!
— Ой! И это вы называете «нездоровый вид»? Да она же мертвей мертвого! Ее удушили! Тут нужен не врач, а полиция. Впрочем, врача, наверное, мы тоже должны вызвать. Звоните сначала в полицию!
34 
