Последние отзывы

  116  

Появилась еще одна машина – огромный черный, сверкающий, как полированный антрацит, внедорожник "порше-кайенн" с тонированными стеклами. Он медленно катился вдоль ряда припаркованных автомобилей, поблескивая хромированными спицами колес. Водитель не уезжал со стоянки, а, напротив, искал свободное парковочное место.

Рашид крикнул, точно зная, что его не услышат, и очень удивился, когда "порше" остановился напротив его машины. "Неужели заметили?" – с надеждой подумал Рашид, глядя, как плавно опускается тонированное стекло передней дверцы.

Стекло опустилось до самого низа, и в окошке показалось улыбающееся лицо водителя. При виде этого лица в мозгу Рашида произошло что-то похожее на взрыв, который разрушил плотину амнезии и выпустил наружу воспоминания, бурлящим потоком хлынувшие в образовавшуюся брешь.

...Рашид вспомнил, как стоял посреди кабинета, целясь из пистолета в ненавистное лицо. "Умри, пес!" – крикнул он и спустил курок.

Раздался странный звук, похожий на выстрел из детского игрушечного пистолета – не теперешнего, а старого, времен Рашидова детства. Такие пистолеты заряжались бумажными пистонами, которые издавали вот такой же негромкий хлопок и выпускали облачко пахнущего серой синеватого дыма.

Турок еще раз нажал на спусковой крючок, и пистолет издал сухой металлический щелчок. Несмотря на стресс, он догадался, что исправный с виду патрон оказался испорченным, и торопливо передернул затвор. Негодный патрон вылетел из ствола и покатился по гладкой поверхности стола. Краем глаза Рашид заметил на капсюле характерную вмятину от бойка и про себя помянул нехорошим словом чернокожего клоуна, продавшего ему этот пугач. Тоже мне, гроза квартала! Клоун, обыкновенный тупой клоун...

Одноглазый неподвижно сидел за столом с таким видом, словно эта игра со смертью доставляла ему удовольствие. Его спокойствие казалось противоестественным; в душу Рашида холодной змейкой закралось сомнение, и, в третий раз нажимая на спусковой крючок, он уже догадывался, что будет дальше.

Он еще трижды спустил курок, а потом швырнул бесполезный пистолет в одноглазого и прыгнул вперед, чтобы попытаться довести дело до конца голыми руками. Вернее, попытался прыгнуть, потому что бесшумно возникший за его спиной Гамид схватил его за плечи, и руки у телохранителя оказались твердыми, как железо. Лежа на столе с прижатой к его гладкой поверхности щекой, не в силах пошевелиться, Рашид слушал, что говорил ему одноглазый, – не хотел слушать, но слушал, потому что деваться было некуда.

– Ты глуп, – говорил одноглазый, – потому что пытался убить меня из одной лишь мести. Месть не возвращает к жизни мертвецов и, поверь моему опыту, не приносит никакого удовлетворения живым. И ты глуп вдвойне, раз позволил себе надеяться, что сумеешь меня убить. Я не бессмертен, но надо же, во имя Аллаха, знать правила игры, в которую собираешься сыграть! Если бы каждый недоумок, у которого хватило денег на ржавый пугач, мог использовать его против меня, я бы умер, не достигнув зрелости. Скажи, глупец, зачем тебе это понадобилось?

– Ненавижу, – прохрипел в ответ Закир Рашид.

Слова уже не имели значения, но он просто не мог этого не сказать.

– Печально, – елейным голосом произнес одноглазый. – Печально, что мой брат по вере ненавидит меня – меня, всю жизнь сражающегося за эту веру! Ты трижды глупец, потому что ненавидишь дело, которому должен служить каждый правоверный мусульманин. Но я на тебя не в обиде, ибо ты не ведал, что творишь. Аллах милосерден к своим детям, и он даст тебе возможность напоследок искупить свои грехи. Убери его отсюда, Гамид, и пусть он сделает то, что должен сделать.

Закир Рашид почувствовал укол в шею, рванулся и потерял сознание. Больше он не помнил ничего вплоть до того момента, когда пришел в себя за рулем собственной машины, припаркованной на стоянке перед супермаркетом.

Улыбающееся лицо Гамида, смотревшее на него из окна остановившегося рядом "порше", вернуло Рашиду память. Его план провалился; он был обречен с самого начала. Враги знали, что он задумал; они нашли пистолет, но не забрали его, а просто-напросто обезвредили патроны, высыпав из них порох. После этого ему позволили разыграть этот спектакль в кабинете одноглазого – действительно, глупый спектакль, при воспоминании о котором Рашид снова замычал, но уже не от боли, а от стыда. Его, как дитя малое, поманили возможностью покончить с делом одним махом, и он, ни о чем не подозревая, полностью раскрыл себя. Аллах свидетель: имея в голове хоть какие-то мозги, можно было догадаться, что это проклятое место буквально нашпиговано записывающей аппаратурой! Но он ни о чем не догадался и пришел туда, как баран на бойню. И его скрутили, как барана, и оставили здесь дожидаться своей очереди пойти в плов.

  116