109 
– За встречу и за звезды, – сказал Шелковников, аккуратно чокаясь – так, чтобы не пролить ни капли ароматного напитка.
– Хороший коньяк, – опрокинув рюмку одним глотком, вздохнул полковник Хохлов.
– Да, настоящий французский.
– Давненько я такого не пил.
– А что тебе мешает? С твоей властью, с твоим умением и опытом…
– Многое мешает, и, в первую очередь, принципы.
– На принципы наплюй, – сказал Шелковников. – Я вот наплевал и видишь – живу неплохо.
– Вижу и рад за тебя.
Мужчины выпили по второй рюмке, затем по третьей. Шелковников закурил и пристально взглянул на своего бывшего сослуживца;
– Так что скажешь, Володя? Ведь ты приехал не просто посмотреть, как я живу?
– Ты знаешь, – охмелев после долгих бессонных ночей, проговорил полковник Хохлов, – прижали меня, Паша, к стенке. Да и не только меня, все управление прижали. Приказано найти то, не знаю что. Вторую неделю ищем, а толку чуть…
– Конкретнее, – попросил Шелковников и почувствовал, что у него на затылке зашевелились коротко стриженые волосы.
– Вот какое дело, может, ты что подскажешь… Ты же с этими жучками связан, которые антиквариатом торгуют, картинами из музеев промышляют…
– Был связан, – уточнил Шелковников, – пока работал в конторе. Сейчас нет, мой бизнес чистый.
– Ну, ты мне будешь рассказывать о своем бизнесе! Наслышан о нем немало.
– Ладно, наслышан так наслышан, продолжай.
– Прижали нас с больших верхов. И ФСБ, и МВД на ушах стоят, картины ищем.
– ФСБ ищет картины? – изумился Шелковников, как будто это был абсолютно невероятный род деятельности для сотрудников такого ведомства.
– Да-да, картины. В чем там суть дела, я не знаю и понятия не имею, какого хрена эти картины понадобились.
– Какие картины, Володя, конкретнее? Ты со мной не виляй, я смогу помочь, если все будет оговорено, разложено по полочкам, каждая вещь на своем месте. Картина картине рознь.
– Ладно, что мне с тобой в прятки играть, если уж приехал.
Шелковников тут же подумал:
«Наверное, и правда, не знают, бедолаги, куда кидаться, раз обращаются к человеку, который давным-давно оставил службу».
– Так вот, – продолжал Хохлов, – в Смоленском краеведческом музее хранилась коллекция, вывезенная в 1946 году из Германии. Лежала себе в хранилище пятьдесят лет, а тут вдруг хватились: вынь да положь именно эту коллекцию. Ее якобы вернуть Германии надо, и вроде бы даже наш президент пообещал ихнему канцлеру, что к девятому числу коллекция будет возвращена, то есть, подарена. Ну вот, послали меня с Митрохиным – ты его, скорее всего, не знаешь, он пришел к нам из МВД, майор, нормальный мужик.
Поехали мы с ним в Смоленск. Коллекция на месте, мы ее загрузили – и к реставраторам в Пушкинский музей, чтобы те помыли, привели все в порядок.
– Чья коллекция, ты говоришь?
– Барона Отто фон Рунге, может, ты когда о нем и слышал.
– Нет, не слышал, – удрученно покачал головой Шелковников, внутренне холодея, словно его осторожно готовили к страшной вести о смерти близкого человека.
– Так вот, реставраторы стали мыть, чистить эти полотнища и вдруг на тебе – там, оказывается, восемь подделок.
– Не полотнища, как я понимаю, а холсты. Может, подделки и вывезли из Германии? – вставил Шелковников.
– Если бы! – воскликнул полковник Хохлов. – Если бы так, тогда и незачем было бы разводить весь этот сыр-бор. А выяснилось следующее: эти поддельные картины сделаны недавно, в последние два года.
– Что ты говоришь! – словно бы не веря услышанному, воскликнул Шелковников.
– То и говорю: кому они могли понадобиться, эти долбанные картины, хрен его знает! И пошло поехало.
Каждый день оперативные совещания, каждый день нагоняй, что сделано, что раскручено. В общем, носом землю роем, ищем эти картины по всей России. А может, их давным-давно и след простыл.
– Да, задача, – Шелковников взял бутылку с коньяком, понимая, что сейчас самое время опрокинуть рюмку залпом, не смакуя аромат и не растягивая удовольствие, выпить, как лекарство, чтобы снять нервное сердцебиение, чтобы пальцы рук перестали предательски подрагивать.
– Ну, и до чего вы докопались?
– Докопались мы до многого, не зря зарплату получаем. И реставратора вычислили, который сделал туфту, и хранителя музея, который в этом деле завязан – не без его помощи картины изъяли из коллекции.
– Так и прекрасно, крутите их дальше.
109 
