очень нудно 
54 
Анисим Павлович сурово посмотрел на мальчишку:
– Это правда, Олег?
– Дедушка, я хотел посмотреть, как выгляжу в форме. Я тоже буду военным.
– Это правильно. Но награды имеет право носить лишь тот, кто их получил.
– И меня наградят обязательно! Я пойду в военное училище.
Анисим Павлович Малинин и Света с Олегом, которых он безумно любил и на которых уже была отписана его приватизированная квартира, и его старые «жигули», а также дача на берегу Клязьмы – в общем, все, что имел ветеран вооруженных сил, полковник в отставке Анисим Павлович Малинин, – покинули квартиру.
В отличие от родителей, которые позволяли детям творить что угодно, Анисим Павлович воспитывал внучков в строгости. И они его слушались. И не потому, что он на них покрикивал, а просто потому, что они любили старика. Им нравились его рассказы о переправе через Днепр, о каком-то Бобруйском котле, о битве на Одере, о взятии Рейхстага, о том, как он расхаживал по рейхс-канцелярии, и о том, как пил с американцами виски.
В память о той встрече у капитана связи Малинина сохранился компас, подаренный офицером вооруженных сил США. Компас исправно служил и сейчас. Время от времени старик брал его с собой в лес, когда ходил собирать грибы. И Олега, и Свету Анисим Павлович научил следить за стрелкой, неизменно указывающей на север.
Американский компас Анисим Павлович решил подарить внуку на совершеннолетие. Только не знал, доживет ли сам до этого знаменательного дня.
Подарок, казалось ему, придется тем более кстати, если Олег действительно пойдет по его стопам и станет кадровым военным, тогда компас ему послужит, даром что старый. Вот так они и шли. Прохожие с уважением уступали дорогу седовласому старику с двумя милыми детьми. Кое-кто, конечно же, провожал их снисходительной улыбкой, но большинство действительно испытывали искреннее почтение к этому пожилому человеку. Олег непрестанно задавал Анисиму Павловичу вопросы, теребя его за рукав.
– Дедушка, что это за машина, ты знаешь?
– Это БМВ. А вот это «опель», – говорил старик. – Когда я был молодым, Олег, на таких машинах ездили немцы. Я одну такую подбил из гранатомета.
– Ой, когда это было? Сейчас на них ездят русские.
– Да, ездят… – вздохнул Анисим Павлович.
– Дедушка, – позвала Света.
Анисим Павлович приостановился и посмотрел сверху вниз на внучку.
– Да, чего тебе?
– А мы поедем на дачу в выходные?
– Конечно, поедем. Будем заниматься парником.
– А на реку пойдем?
– Обязательно пойдем. Ну, не задерживайся.
– Дедушка, я хочу мороженое.
– Думаю, в гостях мороженое уже стоит на столе.
– Ой, а скоро мы туда доберемся?
– Вон уже виден Савельевский, – старик указал на перекресток, где как раз переключался светофор.
Света быстро побежала вперед. Анисим Павлович крикнул ей вдогонку:
– Не спеши, пойдем все вместе.
Света замерла и оглянулась.
– Да скорее вы, а то все мороженое растает! Оно же там на столе стоит!
Наконец Анисим Павлович и Олег подошли к перекрестку. И дед стал объяснять внукам то, что обычно втолковывал им на каждом перекрестке:
– Надо дождаться зеленого света и только потом не спеша переходить улицу, предварительно посмотрев налево, потом направо.
Олег попробовал возразить:
– А мне папа сказал: когда горит зеленый, иди смело. Все должны дорогу уступать нам.
– Правильно говорит твой отец, но, тем не менее, бдительность и осторожность никому в жизни не мешали. Вот наконец и зеленый, пошли. Возьмитесь за руки.
Они двинулись по «зебре». Им и в голову не могло прийти, что по Остоженке мчится черный «мерседес», управляемый пьяным Аркадием Геннадьевичем. Автомобиль выскочил прямо из-за автобуса. Шанкуров хоть и был пьян в дымину, но все же сумел разглядеть старика в медалях и двух детей. Он бросил машину влево, резко вывернув руль, в попытке объехать пешеходов, но Анисим Павлович, увидев несущийся «мерседес», схватил детей и кинулся вперед.
Удар… Хруст костей… Визг тормозов… «Мерседес» занесло, он врезался в автобус, припечатав к нему Анисима Павловича. Старый желтый портфель отлетел в сторону, бутылка разбилась, и водка из портфеля полилась на серый асфальт.
Свету отбросило далеко в сторону, а вот Олег лежал рядом с изуродованным телом Анисима Павловича.
Улица замерла. И хотя светофор переключился, ни одна машина не сдвинулась с места. Над перекрестком нависла зловещая тишина. Три гвоздики; как три пятна крови, алели на помятом капоте черного «мерседеса».
54 
