28 
– КГБ, – с отвращением сказал Зернов.
– Не КГБ, а ФСБ, – поправил Бражник, старательно глядя в сторону.
– ГПУ, – процедил сквозь зубы журналист. – НКВД. Дефензива. Гестапо, мать-перемать.., инквизиторы хреновы…
– Именно, – кивнул Бражник. – Поэтому уничтожь фотографии и негативы и держись в стороне от всего этого дерьма.
– Сука, – сказал ему Зернов.
– Возможно, – равнодушно согласился Бражник.
Зернов вдруг перегнулся через стол и, схватив фотографии, сунул всю пачку под нос приятелю.
– Ты посмотри на это! – срывающимся голосом выкрикнул он. – Посмотри! Почти все эти люди ни в чем не были виноваты! Ты понимаешь – ни в чем!
Неужели ты позволишь замять это дело?
– Не ори! – крикнул Бражник и грохнул кулаком по столу. – Думаешь, у тебя одного совесть есть? Только у меня, помимо совести, есть еще и семья… И инстинкт самосохранения, между прочим!
– Это так серьезно? – тихо спросил Зернов.
– Ты что, дурак? – остывая, пожал плечами Бражник. – Ты собственные фотографии видел? Чем ты лучше тех, кто на них изображен?
Они немного помолчали, ожесточенно дымя сигаретами и избегая встречаться взглядами. Бражник раздавил окурок в пепельнице, поскреб бороду и, взяв фотографии со стола, сбил их в аккуратную пачку.
– Ты это кому-нибудь показывал? – спросил он.
Зернов отрицательно покачал головой.
– Говорил кому-нибудь?
– Только паре человек у себя в редакции.
– Ч-черт. Ты что, совсем ничего не соображаешь?
– Брось, Гриша, – сказал Зернов, – это уже напоминает манию преследования.
– Вот как? Поверь, это было бы лучше для тебя… да и для меня тоже. Ты не мог бы уехать куда-нибудь на некоторое время?
– Не думаю, что в этом есть необходимость, – пожал плечами Зернов, – но если ты настаиваешь…
– Да, – жестко сказал Бражник, – настаиваю.
– Как скажешь. Но что это даст?
– Это даст мне время и свободу действий. По крайней мере, не придется заботиться еще и о твоей драгоценной персоне.
– Так ты хочешь…
– Да, – медленно, словно все еще продолжая колебаться, произнес Бражник. – Вот именно – я хочу. Давай-ка выпьем.
Зернов подставил стакан, Бражник твердой рукой разлил остатки водки, и через несколько минут журналист Дмитрий Зернов покинул здание городской прокуратуры, не подозревая, что виделся со своим старинным приятелем в последний раз.
Глава 6
Три дня поисков ничего не дали. Люди, изображенные на снимках, полученных Бражником от Зернова, не значились ни в одной картотеке, не проходили ни по одному уголовному делу – их словно вообще не существовало в природе, хотя Григорий Бражник был уверен, что расстрел персонала правления банка «Икар» – далеко не первая акция, проведенная этими людьми. Для новичков они действовали чересчур профессионально.
Насколько удалось выяснить Бражнику, то, что произошло в офисе «Икара», не было ограблением – скорее это напоминало массовую казнь, крутую разборку, в которой не щадят ни правых, ни виноватых.
Правда, выводы эти основывались главным образом на фотографиях Зернова и его же словах – по официальным каналам разузнать что-либо, не привлекая к себе внимания, было очень сложно, и осторожные попытки Бражника выведать хоть что-нибудь о ходе следствия неизменно натыкались на глухую стену.
Краеугольным камнем этой стены являлся тот факт, что от друзей и родственников погибших не поступило ни одного заявления. Бражник никак не мог взять в толк, каким образом можно заставить молчать такую массу людей, не прибегая, опять же, к массовым казням. У него сложилось совершенно определенное впечатление, что в «Икаре» действовали профессионалы, снабженные, вдобавок, таким мощным прикрытием, какое не в состоянии обеспечить ни одна преступная группировка.
По всему выходило, что тут не обошлось без спецслужб – слишком много было вокруг этого дела таинственности и неизвестности. Придя к такому выводу, Григорий Бражник некоторое время сидел за столом, сжав кулаки и шумно дыша сквозь стиснутые зубы: получалось, что ФСБ, ничтоже сумняшеся, засучив рукава расследовала преступление, совершенное своими же людьми! Результаты такого расследования обещали быть просто сногсшибательными, а главное, были легко предсказуемы.
– Вот вам, козлы, – с чувством сказал Бражник и сделал неприличный жест в сторону двери.
Дверь немедленно распахнулась, и в кабинет вошел коллега Бражника, следователь Грачев, занимавший соседний кабинет и принципиально куривший только чужие сигареты – Павел Степанович Грачев второй год бросал и никак не мог бросить пагубную привычку выкуривать пачку сигарет в день.
28 
