95 
Я кивнула, замолчав навеки, как мне тогда казалось. И полностью передала инициативу в руки Виолы. Повисла еще одна пауза. Кажется, он что-то напряженно обдумывал.
— Я сейчас, — сказал вдруг Андрей Васильевич и вышел из зала.
Виола тут же на меня набросилась:
— Ну что, довольна? Если он не вернется, то это из-за тебя, так и знай! Дура! Надеюсь, у тебя достаточно денег в сумочке, чтобы оплатить счет!
Да хоть бы так оно и было! То есть я не про счет, который придется оплатить. Денег мне не хватит, но я могу позвонить брату. Разрыдаться у него на груди и подписать полную и безоговорочную капитуляцию. Он устроит мою судьбу и навеки избавит меня от людей типа Смелякова. Я буду жить без проблем в своем вывихнутом мирке, в своей тюремной камере с крохотным окошком. Хоть бы этот Смеляков ушел навсегда!
Но он все-таки вернулся. Минут через десять. Опустился на стул напротив Виолы со словами:
Красивая ты девка. Очень красивая. И в постели просто супер. Поэтому я пропущу весь этот бред мимо ушей. В первый и в последний раз. Но сегодня ночью тебе придется постараться.
И она старалась! Еще бы! Ведь нам нужны были деньги! А Смеляков оказался самым выгодным нашим предприятием!
Когда он ушел, Фиалка сказала:
— Я все исправила. Все твои детские глупости.
— Ненавижу тебя! — сказала я со слезами в голосе.
— Если бы ты не была мне так нужна… — покачала головой Фиалка.
— А ты мне!
— Значит, нужна все-таки?
— Я не хочу больше целыми днями сидеть за швейной машинкой! — пожаловалась я. — Это же каторга!
— Зато совесть не мучает.
— Да, но мучает голод! Я буду молчать, — пообещала Глупая Пучеглазая Лягушка.
А через пару дней брат потребовал от меня объяснений. То есть ничего он, конечно, не потребовал, но состоявшийся разговор никак не назовешь приятным. Они заехали ко мне вместе с Леночкой, вот даже на что решились! И Вовка был с ними. Когда он без промедления кинулся в комнату, к швейной машинке, Леночка посмотрела на мужа с удивлением:
— Разве мальчик здесь уже был? Игорь?
— Я… Мне надо было поговорить с Сашей.
— О чем поговорить? — мгновенно насторожилась Леночка.
— Это наше с ней дело. Брата и сестры.
— Ах, вот как! Я совсем забыла, что ты прежде всего заботливый брат, а потом уже внимательный муж!
— Лена!
— Что, Лена? Забыл, зачем мы приехали? Давай скажи ей!
Она уселась в кресло и достала из сумочки пачку сигарет. Потом покосилась на Игоря и сигареты убрала обратно в сумочку. Да, брат этого не любит. Но что я такого натворила, раз Леночка в гневе?
— Саша, ты пойми, мне не жалко денег, — начал Великий Будда.
— Денег? Каких денег?
— Ты была в нашем клубе, дрянь такая! — взвизгнула Леночка. — Ты что, хочешь нас разорить?!
— Лена! Саша — моя сестра, и она имеет право…
— Право?! Да ты покажи ей счет! Покажи!
— Да, Игорь, — сказала я. — Покажи, пожалуйста. Я готова компенсировать.
— Компенсировать?! — Леночка взяла ноту еще выше. — А какими деньгами?
Еще немного, и она проговорилась бы. О взятке, которую дала мне за молчание, о ежемесячном пособии. Чего ей стоило удержаться!
А Великий Будда еще раз сказал:
— Лена!
Причем таким тоном, что было понятно: это наше дело, сестры и брата, а не твое.
Я в это время взяла счет и ахнула. Ничего себе выгодное предприятие! Да если бы не брат, мы с Виолой не то что не заработали бы на той ночи в клубе, но и остались бы в минусах!
— Так много?! Но за что?!
— Ты играла в боулинг, — вздохнул брат. — Аренда дорожки в этом клубе стоит сто долларов в час. И спиртное недешево.
— А разве надо платить за игру?
— Это записывается на мой счет. Каждый вечер, когда используются дорожки. Я просто взял распечатку за месяц и долго не мог понять, почему концы с концами не сходятся. Один вечер получается лишним. Я пошел к управляющему и, поверь, выглядел глупо. Ты поставила меня в глупое положение, Саша, — мягко сказал брат.
— Они что, золотые, ваши дорожки? За амортизацию берут? За то, что золотая пыль остается на шаре, которым сбивают кегли?
— Сразу видно, что ты ничего не понимаешь в боулинге, — еще тяжелее вздохнул Игорь.
— А ну-ка, просвети.
— Все дело в масле. В нашем клубе мажут на совесть. Причем не дрянью какой-нибудь, а согласно стандартам. Тем, которые приняты в Европе.
— А чего мажут?
95 
