124 
– Транспортная часть?
Эллизауэр распрямился и заговорил поверх головы Кехады:
– Пройдено сегодня тридцать восемь километров. Двигатель трактора номер второй надо ставить на капитальный ремонт. Очень сожалею, господин советник, но – увы…
– Так, – сказал Андрей. – Что это значит – капитальный ремонт?
– Два-три дня, – сказал Эллизауэр. – Часть узлов придется заменить, а другие привести в порядок. Может быть, даже четыре дня. Или пять.
– Или десять, – сказал Андрей. – Дайте рапорт.
– Или десять, – согласился Эллизауэр, все так же неопределенно улыбаясь. Не вставая, он протянул через плечо Кехады свой рапорт.
– Вы это в шутку? – стараясь говорить спокойно, произнес Андрей.
– Что именно, господин советник? – Эллизауэр испугался. Или только сделал вид, что испугался.
– Три дня или десять дней, господин специалист?!
– Я очень сожалею, господин советник… – забормотал Эллизауэр. – Я боюсь сказать точно… Мы не в гараже, и потом мой Пермяк… У него какая-то сыпь, и весь день его рвало… Он у меня главный моторист, господин советник…
– А вы? – сказал Андрей.
– Я сделаю все, что смогу… Другое дело, что в наших условиях… я имею в виду – в полевых условиях…
Некоторое время он еще продолжал болтать что-то насчет мотористов, насчет крана, которого не захватили, а ведь он предупреждал… насчет сверлильного станка, которого здесь нет и быть, к сожалению, не может, снова насчет моториста и еще что-то там про поршни и пальцы… С каждой минутой он говорил все тише, все невнятней и наконец замолчал совсем, а Андрей все это время, не отрываясь, смотрел ему в глаза, и было совершенно ясно, что этот длинный трусливый пройдоха совсем заврался, и сам уже понимает это, и видит, что все это понимают, и пытается как-то вывернуться, но не умеет, и все-таки намерен твердо стоять на своем вранье до победного конца.
Потом Андрей опустил глаза и уставился в его рапорт, в неряшливые строчки, нацарапанные куриным почерком, но ничего при этом не видел и не понимал. Сговорились, гады, думал он с тихим отчаянием. Эти – тоже сговорились. Ну, как мне теперь с ними?.. Пистолета нет, жалко… Шлепнуть Эллизауэра… или запугать так, чтобы обосрался… Нет – Кехада, Кехада, вот кто у них главный. На меня все хочет свалить… Всю эту протухшую, провонявшую затею хочет свалить на меня одного… подонок, толстый боров… Ему хотелось заорать и изо всех сил ахнуть кулаком по столу.
Молчание становилось нестерпимым. Изя вдруг нервно заерзал на стуле и принялся бормотать:
– В чем, собственно, дело? В конце концов, торопиться нам особенно некуда. Сделаем остановку… В зданиях могут быть архивы… Воды здесь, правда, нет, но за водой можно послать вперед отдельную группу…
И тут его оборвал Кехада.
– Ерунда, – сказал он резко. – Хватит болтать, господа. Давайте ставить точки над «и». Экспедиция провалилась. Воды мы не нашли. Нефти – тоже. И не могли найти при такой организации георазведки. Несемся как сумасшедшие, людей измотали, транспорт измочалили. Дисциплина в отряде ни к черту – девок приблудных подкармливаем, тащим с собой каких-то распространителей слухов… Перспектива давным-давно утеряна, всем на все наплевать. Люди идти дальше не хотят, они не видят, зачем нужно идти, и нам нечего им сказать. Космографические данные оказались просто ни к черту не годными: готовились к полярным холодам, а заехали в раскаленную пустыню. Личный состав экспедиции подобран плохо, с бору по сосенке. Медицинское обеспечение отвратительное. Вот в результате мы и получаем то, что должны были получить: падение морального духа, развал дисциплины, скрытое неповиновение и не сегодня-завтра – бунт. Все.
Кехада замолчал, вытащил портсигар и закурил.
– Что вы, собственно, предлагаете, господин Кехада? – проговорил Андрей спертым голосом. Ненавистное лицо с толстыми усами плавало перед ним в паутине каких-то неопределенных линий. Очень хотелось влепить. Лампой. Прямо по усам…
– По-моему, это тривиально, – произнес Кехада с пренебрежением. – Надо поворачивать оглобли. И немедленно. Пока целы.
Спокойствие, убеждал себя Андрей. Сейчас – только спокойствие. Как можно меньше слов. Не спорить ни в коем случае. Спокойно слушать и молчать. Ах, до чего же хочется влепить!..
– Действительно, – подал голос Эллизауэр. – До каких же пор можно идти? Мои люди меня спрашивают: что же это получается, господин инженер? Договорились идти, пока солнце не сядет за горизонт. Так оно – наоборот, поднимается. Потом договорились, что пока оно не поднимется в зенит… Опять же – не поднимается, до зенита не доходит, а скачет то вверх, то вниз…
124 
