112 
— Кстати, Марат Иванович, — сказал он, — я к тебе по делу. Представляешь, в прошлый раз совсем из головы вылетело. Я ведь должен тебе какие-то деньги — ну, ты помнишь, за тот перстень с коровьей головой.
— Пустое, — отмахнулся Пигулевский. — На редкость безвкусная вещица Никак не возьму в толк, зачем она тебе понадобилась.
— Для антуража, — туманно ответил Илларион. — Пустое не пустое, а быть в долгу я не привык. Я бы еще в прошлый раз расплатился, да этот твой, как его… Владимир Эдгарович помешал Я на него так разозлился, что обо всем забыл Терпеть не могу всезнаек. Надеюсь, он на меня не очень обиделся?
— Да нет как будто, — пожал стариковскими плечами Пигулевский. — Мне кажется, ты заставил его задуматься. Во всяком случае, он тобой очень заинтересовался. Много о тебе расспрашивал, и… Позволь, а разве он до сих пор с тобой не связался?
— Нет, — не скрывая удивления, ответил Илларион. — А он разве собирался со мной связаться?
— Ну так мне, во всяком случае, показалось. Между нами, я дал ему твой адрес и телефон. — Марат Иванович вдруг испугался. — А что, не следовало?
— Да нет, отчего же, — подумав, ответил Илларион. — Дал и дал… А что его интересовало?
— Ну, он почему-то решил, что ты военный, или милиционер, или что-то в этом роде. Выправка у тебя действительно военная, да еще эта твоя страшная машина… Я ему сказал, что ты историк литературы, но он почему-то не поверил. Какой же, говорит, он историк, если на нем буквально написано, что он милиционер? Тут я, признаться, немного разгорячился и ответил, что в милиции ты никогда не служил, хотя имеешь там некоторые связи…
— Так, — сказал Илларион. — Ну, Марат Иванович, спасибо. Удружил.
— А что, что такое? — всполошился Пигулевский. — Что-нибудь не так? Поверь, он абсолютно безобиден. У него, конечно, есть свои недостатки, но в целом это довольно приятный человек. Любит, конечно, порассуждать о живописи, но это от комплекса неполноценности. Он, видишь ли, самодеятельный художник с довольно трудной судьбой. Мать у него украинка, отец литовец. У отца вышли какие-то неприятности с Советской властью, мать, кажется, спилась… В общем, выучиться не удалось, а способности у него, скажу тебе честно, гораздо выше средних. Ну, как-то пробился…
— Погоди, Марат Иванович, — сказал Илларион. — Откуда ты все это про него знаешь?
— Ну, был период, когда он пытался реализовывать свою живопись через мой магазин. В принципе, продавалась она неплохо, но мне все-таки пришлось ему отказать. Способности способностями, но недостаток систематического образования все-таки сказывается. В общем, его картины как-то не очень вписывались в мой интерьер. Серьезные знатоки начали… гм… высказываться по этому поводу, да я и сам прекрасно видел, что… Ну, ты меня понимаешь. Но он не обиделся. Стал торговать в Измайлово. Там у него, кажется, дела пошли в гору.
— Любопытно, — сказал Илларион. — Интересный человек. Зря я на него напустился. Слушай, Марат Иванович, а его адреса у тебя, случайно, нет? Ведь если он имел с тобой деловые отношения, вы же наверняка составляли какой-то договор, какое-то соглашение… Не знаю, как это у вас называется.
Марат Иванович снял очки, нахохлился и некоторое время смотрел на Иллариона исподлобья, поразительно напоминая старую больную ворону. Потом он тяжело вздохнул и встал, скрежетнув по полу ножками кресла.
— Ты уже немолодой человек, Илларион, — сказал он, — а врать так и не научился. Надеюсь, ты способен отвечать за свои поступки и знаешь, что делаешь. Я поищу копию договора. Надеюсь, она не пропала.
— Я тоже, — сказал Илларион.
Копия договора не пропала, хотя на ее поиски Марат Иванович потратил добрых полчаса. Наконец искомая бумажка оказалась в руках у Забродова. Илларион развернул ее, пробежал глазами и медленно встал.
— Что такое? — забеспокоился Марат Иванович. — Что с тобой, Илларион? Ты бледен.
— Все нормально, Марат Иванович, — ответил Забродов, не слыша собственного голоса. — Все в порядке. Бледен? Ерунда. Это у тебя здесь такое освещение. Спасибо. Я, пожалуй, пойду. Ах, да, деньги!
— В следующий раз, — сказал Марат Иванович, с интересом разглядывая его поверх очков. — По-моему, сейчас тебе не до денег. По-моему, сейчас ты очень торопишься. Я бы даже сказал, неприлично торопишься. Надеюсь, что в следующий раз у тебя найдется минутка, чтобы объяснить мне, в чем дело.
112 
