115 
Короче говоря, от Пятнова пора было избавляться. Владимир Эдгарович пока не знал, каким образом он это сделает. Некоторые надежды внушал купленный Пятым мотоцикл: чертов сопляк мог случайно сломать себе шею без постороннего вмешательства. Так или иначе, Владимир Эдгарович начал потихонечку готовить почву для предстоящего расставания и именно с этой целью заглянул в знакомую антикварную лавку.
Видимо, это был перст судьбы. Если бы не тот визит, Коломиец и дальше пребывал бы в блаженном неведении относительно зловещих изменений, которые произошли с его туповатым и неповоротливым противником. Каково же было его удивление, когда внезапно вылезший со своими безграмотными суждениями о живописи невежа при ближайшем рассмотрении оказался тем самым хромым психом, который должен был в это время кормить вшей в следственном изоляторе! Он здорово изменился. Исчезли хромота, уродливый шрам и густая растительность на лице, пропали куда-то дурацкие темные очки, даже голос изменился, но фигура, интонации голоса, форма носа и губ — все это, несомненно, принадлежало Ярославу Велемировичу Козинцеву. Коломиец был художником и знал, что не ошибается.
Значит, все эти долгие месяцы Козинцев разыгрывал спектакль, провоцируя и выманивая его! Три месяца он бродил по району, плетя паутину, хромая, хихикая и болтая языком. Вероятно, он рассчитывал на то, что Владимир Эдгарович придет к нему сам — может быть, в поисках единомышленника, а может быть, чтобы устранить конкурента. Это был наивный расчет, достойный железных мозгов доисторического монстра, но в конце концов он таки оправдался! Ведь Коломиец сам настоял на том, чтобы Пятый ходил к Козинцеву. Он наблюдал за хромым клоуном, а хромой клоун все это время наблюдал за ним! По крайней мере, пытался наблюдать… И теперь каждый, кто вступал в контакт с Козинцевым, наверняка находился под наблюдением милиции. Их вызывали на допросы, расставляли им ловушки, изнуряли многочасовыми расспросами, проверяли на детекторе лжи и, может быть, даже пытали…
Коломиец среагировал мгновенно, и тем же вечером Пятый кувырком полетел с мотоцикла, раз и навсегда утратив способность болтать. Владимир Эдгарович наблюдал за этим последним сальто-мортале, стоя у окна с незажженной сигаретой в углу рта. К этому времени он уже перебрался из своей уютной обжитой квартиры в эту пустую бетонную берлогу, которую когда-то предусмотрительно снял у полузнакомого инженера, годами пропадавшего в Норильске, где он ковырял вечную мерзлоту в поисках никеля и других полезных минералов.
Два дня прошли в тревоге и ожидании. Его до сих пор никто не искал, а это означало, что мальчишка не успел рассказать милицейским следователям о последнем поручении Владимира Эдгаровича. Пожалуй, об этом ничего не знали даже его родители. Возможно, об этом не знал никто, и царившие во дворе тишина и покой старательно убеждали Коломийца в правильности такого предположения. Но история с фальшивым сумасшедшим напугала его так сильно, что он вздрагивал от каждого шороха в пустой квартире: ему чудилось, что охотники уже близко и только и ждут, чтобы он высунулся из своего убежища, чтобы набросить на него прочную сеть. Поэтому он не спешил возвращаться домой, хотя вернуться следовало бы: впопыхах он даже не позаботился о том, чтобы навести в квартире порядок, и кое-что из хранившихся там сувениров и замороженных продуктов могло выдать его с головой. Но дело было даже не в этом: Коломиец проголодался. Сейчас в его распоряжении имелись только те продукты, которые он мог купить в ближайшем магазине, куда выбирался, когда наступала темнота. Пельмени фабричного изготовления и блинчики с подозрительной начинкой, которую продавцы бесстыдно называли мясом, не могли заменить ему привычную пищу. Ими можно было набить желудок, но и только; настоящего удовлетворения эта питательная масса не приносила.
В волнении он вскочил с раскладушки и принялся расхаживать по квартире. Пепел падал с зажатой в зубах сигареты, оседая на одежде, как крупная перхоть. Еда! Если быть честным перед самим собой, то и дома, в холодильнике, настоящей еды осталось не много. Он не выходил на охоту с момента ареста Козинцева, а аппетит у него всегда был отменный. И потом, нельзя же вечно прятаться! Пока он сидит здесь, пуская голодные слюни и дрожа от унизительного страха, гончие псы идут по его следу. В последнее время они как-то неожиданно поумнели, и, если не принять срочных мер, его убежище скоро будет обнаружено.
115 
