49 
Комбат неловко кашлянул в кулак и мотнул головой в сторону лестницы. Подберезский кивнул и вслед за Борисом Ивановичем стал спускаться во двор.
Когда внизу хлопнула дверь подъезда, притаившаяся на лестничной площадке двумя этажами выше квартиры Бакланова женщина осторожно перегнулась через перила, посмотрела вниз, ничего не увидела и легко, на цыпочках, бросилась вниз. Перед дверью Бакланова она на мгновение задержалась, окинула взглядом сине-зеленую печать, нахмурилась и побежала дальше. Она выскочила на улицу как раз вовремя, чтобы увидеть, как темно-синий японский джип с московскими номерами, мигая указателем поворота, выезжает из двора. Водителя она не разглядела, но на пассажирском месте сидел загорелый усач в майке с голубыми полосками – один из тех двоих, что с неизвестной целью отирались у дверей квартиры Бакланова.
Подберезский бесцельно ехал по незнакомой улице, внимательно глядя по сторонам. На город медленно опускались неторопливые летние сумерки, воздух был теплым, золотисто-медным, напоенным запахами листвы, мягкой пыли и разогретого асфальта. Под деревьями активно кучковалась молодежь, слышались взрывы веселого и не всегда трезвого смеха, тут и там мелькали стройные талии и загорелые, высоко обнаженные девичьи ноги.
Подберезский тем не менее был хмур и, казалось, не замечал прелестей бурлившей вокруг него жизни.
Он искал совсем другое и наконец нашел.
Навстречу им по правому тротуару неторопливо, вразвалочку брели двое разморенных, как-то совсем по-деревенски расхлюстанных сержантов. Их фуражки были сдвинуты на затылок, чтобы вечерний ветерок овевал потные лбы, рубашки расстегнуты, а глаза сонно шарили вокруг, высматривая скорее тугие девичьи попки, чем возможный беспорядок. Оба были при дубинках, пистолетах и наручниках, а на плече у того, что был повыше, висела портативная рация.
Подберезский включил указатель поворота, плавно притормозил у бровки тротуара и дал короткий гудок.
Один из сержантов лениво повернул голову.
– Послушай, генерал, – сказал ему Борис Иванович, – не подскажешь, где тут у вас райотдел?
Сержант неторопливо окинул пристальным взглядом сверкающий синей эмалью и хромом японский джип, покосился на московский номерной знак, оценивающе прищурился в сторону Комбата, и на лице его медленно проступило неодобрительное выражение. Второй сержант столбом стоял рядом, глядя на машину как на пустое место. Подберезский досадливо крякнул.
– Не генерал, – почти не шевеля губами, тихо сказал он, – а товарищ старший сержант. И желательно на «вы».
Комбат только повел в его сторону усом, продолжая выжидательно смотреть на сержанта.
– А зачем вам райотдел? – спросил тот наконец. – Пресс с капустой потеряли?
– Допустим, – миролюбиво сказал Комбат, и по его голосу Подберезский понял, что это миролюбие такое же фальшивое, как то золото, из которого делают медали для выпускников средних школ. – Так ты скажешь, где райотдел, или у тебя с памятью проблемы?
Сержант не удостоил его ответом и повернулся к своему напарнику.
– Мало нам было своих, – сказал он, – так еще и из Москвы понаехали.
Комбат положил ладонь на дверную ручку. Подберезский толкнул его локтем и сделал страшные глаза.
– А в опорный пункт не хотите? – снова повернувшись к Комбату, задал риторический вопрос сержант. – За оскорбление при исполнении и за нарушение правил дорожного движения.
– Какое еще нарушение? – удивился Комбат.
– Подача звукового сигнала в городской черте, – ухмыльнувшись, ответил сержант.
– А бляха с личным номером у тебя есть? – поинтересовался Комбат.
– Иваныч, – простонал Подберезский, – не заедайся. Поехали.
– Отвяжись, – отрезал Рублев. – Не видишь, я с генералом разговариваю. Так есть у тебя бляха, генерал?
– Какая еще бляха? – раздраженно переспросил сержант. Он оглядывался по сторонам, явно высматривая «луноход» с подкреплением. Подберезский вздохнул и стал смотреть в другую сторону, смирившись с неизбежным. Иногда с Комбатом бывало очень трудно.
– Ну, не собачья же, – с оскорбительной улыбкой сказал Борис Иванович. – Бляха инспектора ГИБДД.
– Не бляха, а нагрудный знак, – с достоинством поправил его сержант. – Вот сейчас сниму у вас номера, тогда и посмотрим, кто тут генерал, а кто собака с бляхой.
– Значит, бляхи нет, – с удовлетворением констатировал Рублев. – А раз нет бляхи, значит, снимать номера не имеешь права. А раз не имеешь права, то и не снимешь.
49 
