очень нудно 
46 
Лежавший на полу человек открыл глаза и первым делом увидел высокие армейские ботинки со стоптанными каблуками, любовно начищенные, но уже изрядно запылившиеся. В ботинки были заправлены хлопчатобумажные штаны камуфляжной расцветки, на правой, чуть пониже колена, виднелась аккуратная заплатка из того же материала. Пленник перевел взгляд повыше и увидел широкий офицерский пояс, на котором висели милицейская резиновая дубинка и пистолет в обшарпанной открытой кобуре, а еще выше обнаружились внушительный торс и лицо, полностью скрытое черной трикотажной маской. Сквозь неровные круглые прорези маски на пленника смотрели равнодушные карие глаза.
– Оклемался? – спросил охранник. – Крепкий черт, даже завидно… Ну, вставай, на работу пора.
– На какую работу? – прочистив горло, спросил пленник. Ему не понравилось, как прозвучал его голос: слабо, просительно, как у тяжелобольного, который просит у соседей по палате подать ему «утку». – Где я?
– Где надо, – расплывчато ответил человек в камуфляже. – Ты, главное, не волнуйся, кипеж не поднимай, и все будет в порядке. Отработаешь должок и пойдешь домой.
– Какой еще должок?
– Это, брат, тебе виднее, какой у тебя должок.
Мое дело – следить, чтобы все было тихо-мирно, а кто кому и сколько должен, меня не касается. Звать-то тебя как?
Пленник поморгал глазами, по-прежнему сидя на матрасе, и осторожно почесал затылок пониже шишки. Последний вопрос охранника поставил его в тупик.
До его прихода вопрос об имени казался далеко не самым существенным в ряду других неразрешимых вопросов, но теперь, убедившись в том, что по-прежнему не может вспомнить, как его зовут, пленник по-настоящему испугался.
– Не помню, – сказал он после долгой паузы, в течение которой охранник разглядывал его с каким-то болезненным любопытством. – Черт, ничего не помню!
– Да, – сказал охранник, – забористая штука, даже не верится… Значит, так. – Он полез во внутренний карман своей камуфляжной куртки, порылся там, нелепо перекосившись на одну сторону, вынул потрепанную записную книжку, полистал ее, подхватывая норовящие выпасть и разлететься странички, нашел нужную, провел пальцем сверху вниз, сосредоточенно сощурив глаза, удовлетворенно кивнул, захлопнул записную книжку и убрал ее обратно в карман. – Значит, так, – значительно повторил он. – Пока что будешь откликаться на Баклана, а там посмотрим. Может, вспомнишь, как тебя зовут.
Пленник нахмурился. В кличке, которую дал ему охранник, чудилось что-то знакомое. «Баклан, я Береза», – ни к селу ни к городу вспомнилось ему. Охранник продолжал смотреть на него с непонятным интересом – казалось, он с нетерпением ждет реакции на свои последние слова.
– Баклан? – переспросил пленник. – Это имя или собачья кличка? Что тут вообще происходит? Еще бы Шариком назвали…
– А что тебе не нравится? – удивился охранник. – Нормальное погоняло. Тут есть одна баба, так ее все Жопой кличут. И ничего, не обижается. А Баклан – это даже красиво. Почти альбатрос.
– «Последний рейс „Альбатроса“», – пробормотал Баклан внезапно вспомнившееся название старого черно-белого фильма. – Вот черт, всякая ерунда вспоминается, а собственное имя забыл…
– Ну хватит, – внезапно потеряв терпение, заявил охранник. – Некогда мне с тобой психоанализом заниматься! Надо же, как они тебя… Вставай! Работа стоит. Черемис ждет… Учти, кто не выполняет норму, тот не жрет. Сегодня ты еще на расслабоне, а завтра, если будешь много болтать и плохо работать, получишь вот этой вот штуковиной, – он похлопал ладонью по рукояти резиновой дубинки, – по горбу.
Человек, которого охранник в трикотажной маске минуту назад окрестил Бакланом, вдруг почувствовал, как сквозь головную боль, растерянность и амнезию начинает пробиваться бесшабашная ярость. Он не понимал, что это за место, но инстинктивно чувствовал, что прячущийся под маской мордоворот не имеет никакого права командовать и угрожать. Кроме того, он испытывал странную уверенность в том, что сумел бы справиться с парочкой таких вот мордоворотов, даже не вынимая из зубов сигареты. Вот только этот шум в голове…
– Слушай, друг, – сказал он, – зайди попозже.
Что-то мне не по себе. Я вздремну часок-другой, а потом заходи, поговорим.
Охранник слегка удивленно выматерился, наклонился и, ухватив пленника за воротник рубашки, рывком поставил на ноги. Воротник, не рассчитанный на такие нагрузки, с треском отлетел и криво повис на последней нитке. Громила в камуфляже выпустил воротник и вцепился пятерней в перед рубашки, собрав ткань в горсть.
46 
