17 
– А что у тебя помощников, Станислав, мало?
Дал бы им задание, пусть бы они суетились.
– Какие к черту помощники! Генерал поручил мне лично заниматься этими японцами. Они даже, вроде бы, деньги перечислили.
– Деньги для нашего управления от японцев? – изумлению Леонида Васильевича Бахрушина не было предела.
– Ну да… – Брагин вдруг резко замолчал, словно бы поняв, что сболтнул лишнее.
– Не бойся, я никому не скажу. Какое мне дело? У меня своя работа, у тебя, Станислав, своя.
Так что действуй, бегай дальше.
– А, да, кстати, ты мне что-то говорил о майоре-десантнике, забыл фамилию, простая такая, выразительная…
– Да, говорил, – Бахрушин приблизился к Брагину и взял его за локоть – Так вот, если ты за него ручаешься, то я, в принципе, могу попробовать, чтобы его взяли инструктором к нам на полигон.
– Конечно, ручаюсь, о чем речь! Мужик надежный, проверенный, выручал наше управление не раз.
– Тех, кто нас выручал – пруд пруди.
– Нет, тут о другом речь, Станислав. Рублев – мужик надежный, проверенный, выручал нас не хитростью и связями, а делом и честностью.
– Какого черта он тогда сам из армии ушел? – настороженно спросил Брагин.
– Ну, знаешь ли, у каждого человека случаются срывы, бывают проблемы.
– В общем, так, Леонид, ты мне позвонишь, и подъедете вместе со своим Рублевым на полигон. Пусть посмотрит, а вдруг ему не понравится, вдруг он не захочет этим заниматься?
– Вполне может быть, – пожал плечами Бахрушин, наморщил лоб и стал теребить мочку уха большим и указательным пальцами правой руки Он и в самом деле сомневался, захочет ли Комбат работать инструктором на секретном полигоне ГРУ. Но Бахрушину, естественно, хотелось сделать что-нибудь хорошее для своего друга. Во-первых, появление Рублева на полигоне ГРУ в качестве инструктора давало возможность Бахрушину иметь Комбата всегда под рукой, а это для полковника было немаловажно. А во-вторых, что самое главное, Рублев оказался бы при деле и учил молодых, передавал свой огромный опыт. Чего-чего, а опыта у Бориса Рублева хватало, Бахрушин имел возможность убедиться в этом не раз.
– Станислав, пойдем, пообедаем, я тебя угощаю.
– Да ну, брось Леонид Васильевич, какой обед, какое угощение! Мне через два часа надо вернуться на полигон, а до этого я должен кучу бумаги извести, написать несколько записок, отдать поручения. Всех этих узкоглазых надо где-то устроить и чтобы все было…
– О чем тут думать! Слушай, Станислав, пусть они живут в наших казармах.
– Если бы так! В казармах жить им не разрешили, их будут привозить и увозить. Поучат немного и увезут.
– В «Метрополь», что ли? Надолго они к нам?
– Пока еще толком не знаем. Это будет отдельное распоряжение. Самое противное, знаешь что, Леонид Васильевич?
– Что?
– А то, что нет на них никаких бумаг. Нет письменных приказов, все делается по телефону, устно. И представляешь, если что, то крайним окажется полковник Брагин.
– Представляю, Станислав Станиславович, сам не раз оказывался в подобных ситуациях.
– Вот, я знал, что ты меня поймешь, посочувствуешь.
– Да что тут сочувствовать, беги уж, а то я тебя отвлек.
– Ты подъезжай со своим майором, я посмотрю на него и другие посмотрят.
– Хорошо, договорились.
Мужчины пожали руки и довольные друг другом отправился в разные стороны. Брагин – по делам, Бахрушин – в столовую. Но закончить обед Леониду Васильевичу не удалось. Он успел съесть лишь салат и чашку бульона, как в столовой появился капитан Альтов. Лицо Валерия было бледным, он озирался по сторонам.
И Бахрушин понял, Альтов ищет именно его.
Он приподнялся со своего места – слава богу, за столиком сидел один – и махнул рукой. Альтов почти бегом направился к нему.
– Ну, что стряслось? Садись, – Бахрушин кивнул, указывая на пустое кресло.
Альтов уселся, положил, как школьник, руки на стол и посмотрел на Бахрушина. Тот взял салфетку, вытер губы.
– Леонид Васильевич, извините, что не вовремя, но дело срочное.
– Что-то у тебя сегодня, Альтов, второе срочное дело. Одно с самого раннего утра, а второе во время обеда. Наверное, и на ужин ты мне испортишь настроение.
– Я не виноват, – пожал плечами капитан Альтов.
– Говори что стряслось.
Но Альтов говорить не стал и Бахрушин понял, что разговор должен произойти наедине, без посторонних глаз и ушей. Он отодвинул поднос и уже через пять минут они входили в кабинет Бахрушина.
17 
