Лёгкий, ненавязчивый романчик 
82 
Все равно, как жили, так и живем. Плохо живем, не правильно. Дружим с людьми, а потом оказывается, что твой друг уже и не человек вовсе, а какая-то Муха. Какой-то Муха, точнее, Мух».
— Я не понимаю, при чем тут я, — упрямо повторил он. — Впрочем… Его кто-нибудь видел?
— Представь себе, — сказал Сорокин. — Как раз на месте последнего происшествия. Он, видимо, так перепугался, когда эта женщина напоролась на нож, что выскочил из квартиры, даже не проверив, есть ли кто-нибудь на площадке. А там как раз курил сосед потерпевшей, здоровенный такой бугай. Он сразу заподозрил неладное и попытался этого Муху задержать. Ну, тот разбил ему нос и был таков.
— Он что, такой здоровенный? — старательно скрывая облегчение, спросил Илларион.
— Кто, Муха? Да ничего подобного. Мелкий такой, с бородкой, но удар, как у Тайсона. Красиво он этому доброхоту навесил, я прямо позавидовал.
— С бородкой, — без выражения повторил Илларион.
— Ну, борода, скорее всего, накладная, — сказал Сорокин. — А у тебя что, есть похожие знакомые?
— Да нет, — борясь со сном, ответил Забродов, — откуда у меня такие знакомые? А если бы и были, то я бы сначала сам разобрался, что к чему, прежде чем своих знакомых скармливать твоей мясорубке.
Выпад был рассчитан точно — Сорокин завелся.
— Почему, собственно, мясорубка? — спросил он. — Тем более, моя. Что плохого лично тебе сделала милиция?
Илларион улыбнулся. Разговор уходил в сторону от опасной темы.
— Лично меня милиция однажды пыталась расстрелять без суда и следствия, — сообщил он. — Некий майор Жангалиев. Помнишь такого?
— Помнит, помнит, — сказал Мещеряков, бросив на Иллариона быстрый взгляд. «Черт, — подумал Илларион, — этот все понял. Но он, по крайней мере, промолчит, иначе я его самого превращу в Муху и пущу в полет с пятого этажа». — А еще те два сержанта из ППС, — продолжал Андрей, — с которых мы втроем штаны сняли. И еще их начальник… Рябцев, кажется?
Сорокин надулся и сквозь зубы процедил неприличное слово. Мещеряков курил, переводя взгляд с него на Иллариона и обратно с видом болельщика, присутствующего на финальном матче.
— Ну, не дуйся, полковник, — примирительно сказал Илларион. — Беда с этими русскими! Как выпьют, так сразу из них начинает патриотизм переть, в том числе и ведомственный.
Мещеряков ухмыльнулся.
— Ты зря хихикаешь, Андрей, — печально сказал ему Забродов, и Мещеряков несколько раз быстро моргнул — похоже, он понял намек, и теперь ему тоже было обеспечено плохое настроение.
— Короче, — сказал Мещеряков, бросив на Иллариона полувопросительный взгляд, — мы водку пить будем или нет?
— Не хочу я с вами пить, — грустно сказал Сорокин. — Я к вам, как к людям, а вы темните. Темнилы вы, разведчики, и больше ничего.
— Ну, полковник, — Илларион схватил полную рюмку Сорокина и подсел к нему поближе, — ну, я тебя умоляю. Рюмочку за папу, рюмочку за маму… рюмочку за госпожу полковницу…
Сорокин обиженно оттолкнул его руку. Илларион вздохнул и поставил рюмку на стол.
— Извините, ребята, — сказал Сорокин. — Устал я чего-то… А главное, запутался: что мне должно делать, что не должно, что пойдет на пользу, а что во вред…
С Мухой этим… Весь город перетряхнули, всех поголовно, кто может больше десяти раз на перекладине подтянуться…
— Так уж и всех, — вставил Мещеряков. Вид у него был задумчивый и мрачный, и Илларион пожалел, что навел полковника на неприятные размышления — он, как и Забродов, знал очень много людей, которые могли подтянуться более десяти раз.
— Ну, это в переносном смысле, конечно, — согласился Сорокин. — Но мы проверили все места, где кучкуются люди, хотя бы теоретически способные на такие вещи. Турклубы всякие, спортивные общества… даже клуб бардовской песни… ну, все, что только можно придумать.
— Значит, не все, — заметил Илларион. У Мещерякова, мысли которого уже некоторое время двигались в параллельном мыслям Забродова направлении, сузились глаза и твердо поджался рот.
— Наверное, не все, — сказал Сорокин. — Вот я и спрашиваю: где бы мне еще поискать?
— Намек понял, — сказал Илларион. Разговор действительно пора было закруглять: прежде, чем посвящать Сорокина в свои подозрения, он должен был кое-что проверить и как следует обдумать сложившуюся неприятную ситуацию. Я подумаю, посмотрю…
Может, и вспомню что-нибудь. По-моему, этот ваш Муха просто дурак. Людей, которые могут забраться на двенадцатый этаж по железобетонной стене, во всем мире можно по пальцам пересчитать, так что найти его — дело техники.
82 
