79 
Слегка опешив от такой наглости и не зная, как себя вести в чужой стране с иностранным бродягой, кавказец сделал шаг назад, что позволило Никитину протиснуться в холл и захлопнуть за собой дверь Растерявшийся было страж наконец-то пришел в себя и схватил незваного гостя за рукав куртки То, что произошло дальше, было для него полной неожиданностью, человек, который, казалось, едва стоит на ногах, вдруг преобразился в мгновение ока; азербайджанец увидел перед собой вместо безвольного лица холодный взгляд и скривившиеся в надменной усмешке губы.
Перехватив руку кавказца, Сергей резко вывернул ее ему за спину, и горе-страж оказался к нему спиной. Мощный удар кулаком в основание черепа лишил того сознания.
Подхватив обмякшее тело охранника, Никитин положил его на пол и осторожно направился дальше. Однако предосторожность его была запоздалой.
По-видимому, звуки короткой борьбы разбудили второго охранника, который и вышел в коридор Их глаза встретились.
Так бойцы перед началом схватки смотрят друг на друга, и именно в эти секунды решается исход поединка. Ночной сторож понял по взгляду противника, что уже проиграл, однако его рука дернулась к кобуре.
Он почти выхватил пистолет, но мощным броском Сергей опередил его и левой рукой помешал противнику вытащить оружие.
А правая рука, блеснув сталью ножа, проделала свой смертоносный путь. Каленое лезвие по самую рукоять вошло между ребрами кавказца.
Глаза азербайджанца выкатились из орбит, изо рта показалась тонкая струйка крови…
Охранник рухнул на ковровое покрытие холла.
Последняя судорога пробежала по его бездыханному телу, вокруг которого расползалось огромное кровавое пятно.
Сергей как следует протер рукоять стилета, избавляясь от отпечатков пальцев. Сделав глубокий вдох, он заставил свое сердце биться ровно. Потом, задержавшись на минуту у жертвы, проследовал к выходу мимо так и не пришедшего в сознание первого охранника.
Выйдя на пустынную улицу, Сергей осмотрелся и размеренным шагом двинулся к стоянке такси.
* * *
За два часа он сменил четыре таксомотора, петляя по всему городу. Затем, доехав до центрального вокзала, Писарь достал из автоматической камеры хранения более опрятную одежду, а прежнюю отправил в пластиковый бак для мусора платного туалета.
* * *
А Мирза продолжал предаваться наслаждениям, преимущественно плотским хотя ангел смерти уже стоял у него за плечами…
Несмотря на свое кавказское происхождение, Мирзоев очень любил баню даже не столько ее, сколько наслаждения, которые ей сопутствовали.
Часто, возвращаясь из сауны в окружении проституток, он весело приговаривал:
— Ну вот, в баньку сходили, заодно и помылись!
Однако ходить в баню самому было скучно, так как демонстрировать свое мужское геройство было не перед кем, и именно по этой причине Самид частенько брал с собой Тахира.
Так было и на этот раз…
В предбаннике они быстро разделись. Мирзоев с удовольствием осмотрел свое в наколках тело и произнес:
— Ну просто картинка!
— И не говори, — эхом ответил ему Тахир. — Пусть теперь кто-нибудь только скажет, что ты не настоящий вор в законе!
Мужчины по одному проскользнули за утепленную, обитую по краям войлоком дверь.
В парилке тускло горели две неяркие лампочки.
Лежанка ступенями уходила под самый потолок, груда камней источала нестерпимый жар. Мирза, естественно, полез на самый верх — он восседал там, словно на троне, едва не касаясь своей головой обитого пихтовыми планками потолка парилки.
— Хорошая сегодня баня! — произнес он, подмигивая Тахиру.
— Это еще не баня…
— А-а-а… — в глазах Мирзоева мелькнули похотливые огоньки, понимаю… Слушай, а куда Ванда делась? — поинтересовался Мирза.
— Я ее на сегодня не заказывал, — презрительно хмыкнул телохранитель.
— А кого?
— Да тут из Югославии бабы понаехали…
— Одну заказал?
— Да нет… Как ты и просил — четыре штуки.
— Кобылы?
— Да нет — козочки…
И, словно по сигналу, дверь, обитая войлоком, распахнулась и в парилку впорхнули четыре создания.
Другого Мирзоев и не ожидал — он доверял вкусу телохранителя. Самид удовлетворенно посмотрел на девиц, причмокнул губами.
— Ва, какой цветник!
Четыре красавицы, выбрать было из чего. Одна, совсем молоденькая, лет восемнадцать, не больше, стройная и подтянутая.
79 
