117 
Придется где-нибудь затаиться, рядом с каким-нибудь дурацким памятником, и стрелять в общем-то в экстремальных условиях. Но я не имею права промахнуться: этот выстрел должен стать золотым в моей карьере, в моей судьбе. Я должна получить за него столько денег, сколько не получила за все предыдущие задания, за всех тех, на ком я уже поставила крест. А ведь их немало".
Марина знала точное число своих жертв, но это число ей не нравилось, потому что убитых ее рукой было двенадцать.
"Значит, следующий выстрел станет тринадцатым.
Тринадцать – плохое число. Мне никогда не везло с этим числом, оно для меня действительно несчастливое. Ну что ж, я эту цифру обойду, есть еще один человек", – с этими мыслями Марина и уснула, провалилась в блаженное, но хрупкое забытье.
К ней приходили приятные видения, а ее слух чутко реагировал на все звуки. В коридоре раздавались шаги, громкие разговоры. В соседнем номере веселилась компания – надрывался магнитофон, слышались нетрезвые голоса, хохот, женский визг.
"Да Господи! Бог ты мой, – в полудреме думала Марина, – неужели даже ночью нельзя вести себя спокойно? И какого черта я поселилась в этой гостинице?
Лучше бы жила где-нибудь… Но где?"
И Марине приснилась прекрасная картина.
Голубое море, роскошная большая вилла с террасой и с асфальтированными подъездами. А с террасы открывается дивный вид на острова, скалы и ярко-синее море, по которому медленно проплывают белоснежные яхты…
Именно так мечтала жить Марина Сорокина.
«Я не стану больше выходить замуж. Мужчины будут, конечно, появляться время от времени в моем большом шикарном доме, но так же они будут и уходить. А если мне захочется, то кто-то из них останется на какой-то срок, но затем он исчезнет и появится кто-то новый – молодой, красивый, сильный и такой же ретивый в любви, как этот русский Михаил».
Всех своих соотечественников она уже называла не иначе, как русскими.
А генерал Потапчук, генерал Решетов и агент Слепой этой же ночью бурно обсуждали то, что предложил Слепой. Решетов, как ранее и Потапчук, был шокирован, но затем, тщательно взвесив все про и контра, согласился, что в предложении Глеба есть своя логика, причем неопровержимая. И плюсов в его проекте намного больше, чем минусов, которые скрупулезно подсчитал Андрей Николаевич вместе с Федором Филипповичем.
– И как ты только до такого додумался, Глеб? – куря сигарету за сигаретой, выдыхая клубы дыма, приговаривал генерал Потапчук.
Глеб посмеивался:
– А что здесь, собственно говоря, такого?
– Вроде бы ничего, но как-то все это больно лихо у тебя получается.
– Еще не получилось.
– А я бы не сказал, что лихо, – Решетов уже взял инициативу в свои руки, вернее, ее передал ему Потапчук, поскольку без участия и помощи Решетова рассчитывать на успех в предприятии, которое затевал Сиверов, было просто невозможно. Решетов, естественно, поначалу яростно сопротивлялся, говорил, что он не в том возрасте и чине, чтоб забавляться такими играми.
– Вам что же, репутация нашей конторы не дорога?! – восклицал Решетов. – А если эта авантюра сорвется?! Нас же всех поднимут на смех! Федор Филиппович, это же какой позор твоим сединам! Тебе разве не будет стыдно за свои ордена, медали? А мне? Ты представляешь, как надо мной станут все смеяться? Будут тыкать в меня пальцем, шушукаться: "Смотрите, смотрите, это идет тот Решетов, который устроил балаган!
Да и где устроил – прямо в Москве, на глазах всего честного народа! Паяц в генеральских погонах!" А если дознаются журналисты? О нас же напишут такое, что чертям станет тошно! Ему-то что, он ни при чем, он как бы не в кадре. С него никто не станет спрашивать, да о нем, черт его подери, никто вообще понятия не имеет, – Андрей Николаевич сердито поглядывал на Сиверова. – Сделает из меня посмешище, а с самого как с гуся вода.
Глеб в долгу не остался:
– А вам, генерал, бояться нечего – над вами и без того достаточно смеются.
Но в конце концов Решетов пошел на попятный. Напор Потапчука, веские доводы Сиверова сделали свое дело. К тому же у Глеба Сиверова был блестящий аргумент своей правоты. Ведь это он, а никто другой смог найти в огромной Москве Мерцалова, смог его вычислить и убить, причем прежде, чем тот успел натворить бед.
Как Потапчук, так и Решетов отдавали себе отчет, что агент Слепой не только спас от неизбежной гибели Черных – он заслонил от более чем серьезных неприятностей очень многих генералов, полковников, майоров, которые работали в службе безопасности и хваленой «девятке».
117 
