32 
На самом деле зрение у него было отличное, единица, но он хорошо усвоил, что, во-первых, очки придают человеку солидность, внушают доверие, а, во-вторых, собеседнику потом сложнее вспомнить лицо того, с кем он встречался.
– Раньше, давно, курил.
– А пить?
Конопацкий задумался.
– Как вам сказать. На работе это не отразится.
– Я не имею в виду рюмку-две к празднику, как делают все приличные люди, а запои сильные, пьющий человек на работе, сами понимаете… – и Грязнов развел руками.
– Нет. Но что хоть за работа? – не выдержав, спросил Конопацкий.
– Высокооплачиваемая, – с улыбкой ответил Грязнов, – но, как вы понимаете, конкурс большой. Вот мы с вами сидим беседуем, а желающих устроиться на работу к нам много.
– Да уж, понимаю.
– Где работали до этого?
– Метизный завод.
– Вредное производство – литейка, покраска, гальваника?
– Нет, обработка металла резанием. Особо полезными условия в цеху я не назвал бы, но и вредного там ничего не было. Так чем мне все-таки придется заниматься?
Во время разговора Виталик Конопацкий нервно тер ладони, у него всегда, когда нервничал, начинали чесаться руки.
– А это вам так важно? – усмехнулся Грязнов.
– Вообще-то, да. Хотелось бы знать…
– Есть такое понятие, как коммерческая тайна. Основная проблема заключается не в готовности человека работать, самое сложное – придумать, чем ему заниматься.
Это уже половина успеха, а скажи я вам, вдруг вы до того, как договор подписывать, решите сами этим заняться?
Украдете нашу идею, – коротко рассмеялся Грязнов. – Так что сначала – наши условия, а потом будете свои выставлять.
Хоть и сказано это было вежливо, с улыбкой, но чувствовалось, что Грязнов не уступит и раньше времени карт не откроет.
– В Москве где вы остановились?
– У знакомой.
– А если вам придется надолго куда-нибудь уезжать, проблем не возникнет?
– Я и так надолго уехал из дому, – с усмешкой произнес Конопацкий, – а никто до сих пор и не хватился моей пропажи.
Из кухни вернулась Катя, принесла кофе, маленькую-маленькую чашечку.
– Вы уж извините, что вам так мало налили, но сейчас вам предстоит пройти медосмотр, а кофеин может изменить параметры.
– Прямо здесь.., медосмотр? – удивился Конопацкий.
– А что здесь такого? Лучше, когда нет ни очередей в кабинет, ни грязных иголок, тут же все и проверим. Вас бы все равно в районной поликлинике не обслужили.
Только сейчас Виталик Конопацкий заметил, что к компьютеру подключено не только офисное оборудование, но и медицинские датчики.
– Раздевайтесь до пояса.
Конопацкий сбросил свитер, рубашку, и Катя ловко расположила на его теле присоски с датчиками. Грязнов вышел из-за стола, уступив свое место девушке в белом халате. Та щелкала клавишами, просила то дышать, до задержать дыхание, напрячься, расслабиться. Виталик полулежал в кресле, прикрыв глаза, и старался думать о чем-нибудь приятном. Ему хотелось, чтобы показании приборов дали ему возможность получить работу.
– Посмотрите, – Катя избегала называть Грязнова по имени и отчеству в присутствии посетителя, – превышение нормы.
– На сколько?
– На пять процентов.
– Ерунда.
Наконец девушка сделала распечатку, сложила ее вдвое.
– А теперь анализы.
– Какие?
– Почти все, кроме спермы, – улыбаясь, произнес Грязнов, стекла очков прятали его холодный, неулыбчивый взгляд.
Катя работала быстро и ловко, кровь на анализ взяла почти мгновенно. А затем Конопацкому, стесняясь, пришлось удалиться с баночкой в санузел. Он оставил анализ мочи на полочке и вернулся.
– Ну что ж, – сказал Грязнов, – я думаю, вас можно почти что поздравить. Если анализы будут хорошие, то по всем остальным параметрам вы нас устраиваете. Через день-два мы получим результаты, и я перезвоню вам, – Грязнов поднялся из-за стола и подал руку.
– Извините, ладонь мокрая, мыл, – Конопацкий неловко подал руку, и Грязнов пожал запястье Виталику.
– Вы уж постарайтесь быть дома, потому что, если вас не окажется, я могу позвонить другому претенденту.
– Да-да, постараюсь не отходить от аппарата.
Валерий Грязнов провел посетителя до самой двери и, когда замок щелкнул, тут же снял очки, принялся тереть переносицу. От непривычки ее саднило.
– Давай дуй в лечебницу, и побыстрее, – от прошлой обходительности у Грязнова не осталось и следа.
32 
