49 
— Вера! Да ты с ума сошла! Я никогда такого не напишу!
— Напишешь, милый. Напишешь. Иначе никакой свадьбы и никакой директорской должности. Вместо этого тюрьма. Ты еще сомневаешься в том, что я тебя туда упрячу?
— И это называется любовь? — жалко усмехнулся он.
— Да. Потому что в борьбе за нее все средства хороши.
— Даже убийство?
— Пиши. Я жду.
Рука немного дрожала, когда он вывел первую строчку. «Я, Намин Никита Борисович, признаюсь в том…»
— Написал?
— Да.
— Пиши дальше. «После того как Вера Александровна Алмазова оставила нас вдвоем в ресторане «Патио-пицца», между мной и моим кредитором произошла бурная ссора». Показания официанта у них, должно быть, уже есть, это мне на руку. Дальше пиши: «Потом Владимир Иосифович вышел в туалет, и я подложил ему в бокал с вином две таблетки снотворного».
— Где же я взял снотворное? — усмехнулся Никита.
— «Которое выпросил у Веры Александровны Алмазовой, когда она с подругой заходила ко мне в гости». Видишь, как все хорошо получается! Если я не буду твоей женой, значит, смогу все это засвидетельствовать на суде. Причем с огромным удовольствием.
— Не боишься, что всплывет тот факт, что у тебя есть снотворное?
— Нет, не боюсь. Я многим его давала. И это в твоих интересах сделать меня лицом заинтересованным, то есть женой.
— Ловко! Ну что дальше?
— Дальше детали. «После того как мы расстались с кредитором, я поехал следом за его джипом…»
«И обогнал его», — про себя усмехнулся Никита.
— Чтобы закрыть двери гаража, в котором стоит машина с заведенным мотором, не обязательно обгонять ее по дороге. Можно приехать и после. Тебя видели как раз в районе одиннадцати часов вечера. Так и пиши: «Я приехал на десять минут позже. В этот момент меня увидела продавщица, которая закрывала продуктовый магазин. После того как она ушла, я вылез из «Жигулей» и вошел в гараж. Владимир Иосифович сидел за рулем своего джипа и крепко спал. По крайней мере, он не двигался. Мотор его машины работал. Тогда я вышел из гаража и плотно прикрыл за собой двери. Было это примерно в половине двенадцатого ночи».
— Как раз в тот момент, когда мы с Надей ехали ко мне домой.
— Это может подтвердить только она. Как думаешь, мы достаточно подробно все написали? Осталось добавить несколько красочных деталей. Например, что он уронил голову на руль. Или что на полу гаража лежала разбитая бутылка бренди.
— Это правда?
— Да. Так и было. Кстати, напиши для достоверности. О том, что, когда джип въезжал, он зацепил стоящие у стены коробки, и одна из бутылок разбилась. Хм-м-м… Оказывается, наш покойный босс иногда выпивал в гараже с товарищами. Иначе, зачем ему там спиртное и закуска?
— Вера!
— Пиши!
Он вытер ладонью мокрый лоб. Когда же кончится эта проклятая жара! И этот мерзкий запах как от сгоревшей яичницы! Написал, поставил число, подпись, потом протянул бумагу Вере. Она взяла, внимательно перечитала:
— Ну вот и умница. Теперь эта ценная вещь займет место в банковском сейфе вместе с показаниями других свидетелей. Чтобы ты не сбежал от меня после свадьбы. Надеюсь, на этот раз ксерокопию делать не надо?
— Мне сегодня остаться?
Вера задумалась: это в ее планы не входило. Вернее, она продумала до мелочей весь сегодняшний вечер, но только до того момента, когда получит от Никиты заветный документ. Дальше у нее в плане была свадьба, а уж потом…
Между этим моментом и бракосочетанием ничего не было. Ноль. Пусто. А раз так, то прежде чем Никита останется у нее ночевать, надо все хорошенько обдумать.
— Знаешь что, милый, давай-ка мы выпьем шампанского! — стараясь казаться веселой и уверенной в себе, сказала Вера.
— Значит, остаться. Не сяду же я пьяный за руль?
Она получила вещь, которую так долго желала, но теперь не знает, что с этой вещью делать. Пятнадцать лет в ее активе абсолютный ноль! А точнее в ее личной жизни. Сказать ему об этом? А если представить на минутку, какое у Никиты после подобного заявления будет выражение лица? Вера была к этому не готова.
— Я сегодня неважно себя чувствую. Ну ты понимаешь.
— Понимаю. Критические дни?
Вера немного смутилась. Сегодня, спасибо рекламе, и любой ребенок детсадовского возраста знает про критические дни. Но женщины в отличие от жизнерадостных комментаторов за кадром все равно говорят об этом, понизив голос.
49 
