Последние отзывы

  79  

К нему вернулась уверенность в себе. Вчера было вчера.

– Я отменю совещание.

– Женя… Не надо…

Он не обращал внимания на ее вялое сопротивление. Пусть не так, как хотел. Меньше пафоса – больше толку. Через девять месяцев она родит ему сына, и на все уже будет наплевать. Как, когда, где… В самолете… На яхте… В номере отеля… Или на кухне в ее квартире. Важен результат. Главное – это результат. А как…

В глазах было темно, он задыхался. Его руки уже были не нежными, они были нетерпеливыми, а поцелуи похожи на укусы. Это была ярость разъяренного зверя, который терзал свою добычу, чувствуя, как голод берет верх над всеми другими чувствами. Он хотел лишь одного: утолить свой голод. Со стуком упала пуговица, оторвавшаяся от ее халата, и покатилась по полу. Аля вдруг заплакала.

– Я не сделаю тебе больно… – пробормотал он. Слезы – это всего лишь слезы. Поплачет и перестанет. Важен результат.

Лифчик расстегнулся, едва до застежки добрались его руки. Вот что значит опыт! Ладонь заскользила по упругой груди, поглаживая сосок. Он уже чувствовал себя ее хозяином. Аля больше не сопротивлялась.

И тут зазвонил телефон. «Надо было отключить…»

– Женя… Ответь…

Это было ее спасение. Он не хотел отвечать на звонок и сам не понял, почему вдруг рука, оторвавшись от ее груди, вынула из кармана пиджака мобильный телефон, положенный туда вчера вечером Алей. Как чувствовала. Звонил тот самый Киреев, напуганный приказом начальства приготовить к совещанию отчет по недвижимости.

– Евгений Иванович, я не совсем понял поставленную задачу…

– Не спеши.

– Как-как?

– С докладом не спеши.

– Но вы же сами сказали…

– Иди к черту! – рявкнул он и отключил телефон.

Аля, всхлипывая, стягивала на груди халатик, от которого отлетели все верхние пуговицы.

– Что ты ревешь? – сердито спросил он. – Ты сама этого хотела!

– Ты не так понял…

– Нет, хотела! Ты меня впустила! Оставила ночевать! И не говори, что только из жалости! Тебе нужен был повод, и ты его нашла! Ты хочешь быть со мной, но так, чтобы я всю оставшуюся жизнь чувствовал себя за это виноватым! Да сколько можно?! Ты же мечтаешь, чтобы я тебя изнасиловал! Тогда ты получишь то, что желаешь, а совесть твоя будет при этом чиста! Ты же и живешь для того, чтобы постоянно приносить себя в жертву! А приносишь меня! Что ж ты из меня сволочь делаешь?!

– Женя…

– Я в офисе выпью кофе, – сердито сказал он. – Мы увидимся, когда ты придешь ко мне с ответом на вопрос, чего ты на самом деле хочешь. А хочешь ты меня. Вот когда ты это поймешь… А ты поймешь, потому что я вижу по твоим глазам, как ты меня хочешь… Где мои ботинки?!

– В прихожей… – пролепетала она. – Я их почистила.

– Семейная сцена, – подвел итог он. – Тебе не кажется, что мы были бы идеальной парой? Я просто создан для тебя, неужели же непонятно? Из-за глупого упрямства…

Он, не договорив, вышел в прихожую и сунул ноги в начищенные ботинки, которые стояли у входной двери на половичке. Пошевелил пальцами: удобно ли? Удобно! Бухнув дверью, шагнул на лестничную клетку и, не дожидаясь лифта, побежал вниз по ступенькам.

– Женя! – отчаянно закричала вслед Аля.

Нащупав в кармане мобильник, он вытащил его на свет божий и включил. Вот из-за этих подлых штук… Имеются в виду мобильные телефоны, которые всегда звонят в самый неподходящий момент. Вот из-за них…

«Когда я наконец получу то, чего хочу, я ее возненавижу. И она это знает. Знает, что за жизнь ее потом ждет. Мы просто идеальная пара врагов. Так зачем я столь упорно этого добиваюсь?»

На этот вопрос он ответить не мог. Но решил идти до конца.

– Киреев, готовь отчет. Я уже еду, – сказал он в трубку и твердой походкой направился к своей слегка помятой машине. Вчера было вчера. А сегодня время исправить сделанные ошибки.

…Наплакавшись всласть, она вытерла слезы и пошла переодеваться. Надо ехать на работу. Сняв порванный халатик, Аля прижала его к лицу, к пылающим щекам, и на глазах вновь выступили слезы. Лучше бы он это сделал, и все было бы кончено.

За последний месяц ее жизнь превратилась в кошмар. Она потеряла покой, стала просыпаться по ночам, почему-то всегда в одно и то же время, в четыре утра, и долго не могла потом уснуть. Так и лежала с закрытыми глазами, почти не дыша, и все мысли были об одном: что же я делаю? Потом засыпала во второй раз, на час-полтора, не больше, и вновь наступало утро. Открыв глаза, она какое-то время смотрела в окно и чувствовала, как тревожно бьется сердце. Это были муки совести. Ей было невыносимо стыдно за свои поступки, а главное, за мысли.

  79