Последние отзывы

  82  

«Я его потеряю». Она никогда не думала, что будет, когда Женя оставит ее, наконец, в покое. Перестанет добиваться и обратит внимание на других женщин, которые, в свою очередь, добиваются его. Все ей будут говорить:

– Ну ты и дура, Алька! Упустила свое счастье!

Она схватилась за телефон. «Нет». Это решение самое простое, потому что очевидное. Так поступить подсказывают логика и здравый смысл, но не сердце и не совесть. Это будет по Орлову, но не по Туманову. Ведь они такие разные и у каждого из них своя вера. Вот уже три года она жила «по Орлову». Но ее душа была неспокойна. Она чувствовала, что заставляет себя делать так, как хочет Женя. Но сама этого не хочет.

На следующий день Аля опять поехала к Игорю Александровичу. К ее удивлению, дверь открыла женщина, чье лицо показалось ей знакомым. Хотя она была уверена, что раньше эту женщину не встречала.

– Вы к кому? – удивленно спросила та, теребя пальцами ворот халата.

– К Игорю Александровичу.

– Ах вот как… Ира! – крикнула женщина, суетливо расстегивая, а потом застегивая цепочку на входной двери. Зачем? Тумановы никогда не пользовались цепочкой, она просто так здесь висела. – Ира, подойди! Похоже, твой муж закрутил роман, пока тебя тут не было! К нему пришла хорошенькая девушка! Да вы проходите.

Аля невольно покраснела, а женщина с откровенным любопытством принялась ее разглядывать, крутя пальцами пуговицу на халате, словно собиралась оторвать.

– Игоря нет дома. Зато его жена приехала. Позвать ее?

– Да, пожалуйста.

– Ира! К тебе гости!

– Кто там? – в прихожую, вытирая руки о фартук, выглянула Ирина Витальевна. – А, это ты Аля… – лицо Тумановой погрустнело. – Что ж, проходи. Это Сашина девушка, – пояснила Ирина Витальевна и тут же поправилась: – Бывшая Сашина девушка.

Аля соединила женщин взглядом и удивилась их сходству. Ирина Витальевна, правда, выглядела постарше и сильно похудела во время Сашиной болезни, но все равно можно догадаться, что это родные сестры.

– Марина, у меня борщ на плите, присмотри, пожалуйста, – попросила Туманова. – Проходи в большую комнату, Аля. Можешь не разуваться.

Она торопливо прошла в комнату и, оглядевшись, удивленно спросила:

– А где Саша?

– Он остался в больнице, – нехотя ответила Ирина Витальевна.

– В больнице? – испугалась Аля. – С ним что, опять плохо?

– Нет, он чувствует себя хорошо, – холодно сказала Туманова. – И очень просил его не беспокоить.

– Можно мне с ним поговорить? – жадно спросила Аля. – Хотя бы по телефону.

– Тебе незачем с ним говорить.

– Я могу сесть?

– Садись. Хочешь чаю?

– Спасибо.

Аля села в кресло, такое ей знакомое, и попыталась сосредоточиться. За годы своего «миллионерства» Тумановы не слишком разбогатели, в их квартире, во всяком случае, ничего не изменилось. Та же стенка, купленная лет десять назад, сразу после ремонта, тот же письменный стол, тот же ковер на полу. Все знакомое, родное. Она приходила сюда с Сашей три года назад, когда он за ней ухаживал, потом приходила с Ириной Витальевной, когда они вместе ухаживали за больным Сашей. Здесь они часами говорили о его шансах на выздоровление и обсуждали его лечащих врачей. На полочке в стенке, между чашками из парадного сервиза стояла Сашина фотография, ее любимая. Аля смотрела на нее и пыталась сосредоточиться.

– Так ты будешь чай? – не дождавшись ее ответа, спросила Ирина Витальевна.

– Да.

– Сейчас принесу, – занервничала та и поспешно ушла на кухню.

Аля тоже разволновалась. Встречаются два человека, один знает нечто, что очень хочет узнать другой. И как заставить его сказать правду? Один держит оборону, другой нападает, неизвестно, кому проще. Ей сейчас было очень и очень трудно. Аля чувствовала себя виноватой перед Ириной Витальевной. Ведь это она уговорила Туманову отключить Сашу от аппаратуры. Уговорила убить сына. Разве такое прощают?

Когда-то они прекрасно ладили, но с тех пор, как Саша вышел из комы, не виделись и не разговаривали. А ведь сколько слез вместе пролито, сколько слов друг другу сказано, сколько клятв дано! И вот на нее холодными пустыми глазами на родном лице смотрит враг. Аля чувствовала себя скованно и никак не могла найти нужных слов. Все были какие-то пустые.

Вошла Ирина Витальевна с подносом.

– Я помню, ты любишь зеленый, – на стол перед Алей опустилась дымящаяся чашка. – Я тоже. В вазочке конфеты. Угощайся. Я знаю, зачем ты пришла, – сказала Туманова, садясь в кресло у журнального столика и наливая себе чай, – но сразу тебе скажу: ты пришла напрасно.

  82