127 
– Что же за мастер такой отыскался?
– А, – махнул рукой Марат Иванович, – я давным-давно его знал, он часы чинит старинные. А тут пришел как-то ко мне, я стал его подначивать, говорю, мол, мастер ты хороший, а вот браслетик не починишь.
И знаешь, так его завел, что он даже затрясся. «Какой такой браслет?» – говорит. Я браслетик вытащил, лупу ему подал. Он смотрел, смотрел, пыхтел, как паровоз под парами, а потом и говорит: «Назло тебе, Марат, сделаю и даже денег с тебя не возьму».
– И не взял?
– Конечно, нет! Слово, оно ведь не воробей, вылетело – не поймаешь. Да и мужик он, слово держит, ни разу не подводил. Я ему, знаешь ли, Илларион, без расписок такие часы в починку отдавал, что дороже «мерседеса» стоят и никогда никаких проколов. Сегодня он браслет принес, полюбуйся, – и Марат Иванович Пигулевский положил на стол перед Илларионом серебряный браслет в виде змеи, к которому в день знакомства с Забродовым присматривалась Наталья Болотова…
Забродов смотрел на него, смотрел долго, внимательно. Его глаза были полуприкрыты. И если бы не Марат Иванович, возможно, он еще пребывал бы пару минут в таком состоянии. Но Пигулевский поставил на стол чашки и предложил приступить к чаепитию.
– Марат Иванович, не продашь ли ты его мне?
– Тебе, Илларион? На кой черт тебе нужна такая вещь, вроде, драгметаллы и антиквариат ты не собираешь. Тебя же, насколько я знаю, книги интересуют, карты старинные, это не твой профиль.
– Подарить хочу.
– Чертовски дорогой подарок. Значит, человек должен быть очень важный для тебя.
– Хочется сделать…
– Нет, если хочется, то забирай. Я даже сделаю для тебя скидку.
– Не надо делать скидку. У меня есть книга по хиромантии, помнишь, я тебе показывал?
– Львовское издание?
– Да, – сказал Забродов.
– И что ты предлагаешь? – Марат Иванович оживился, даже забыл о чае, который стыл в чашках.
– Я тебе отдам эту книгу, и сколько скажешь, столько доплачу.
– Да ты что, Илларион, за кого ты меня держишь?
Я-то знаю, сколько стоит эта книга начала девятнадцатого века. Одна обложка… Она дороже браслета стоит, правда, ненамного, но…
– Ловлю на слове, – тут же сказал Забродов, – если ты говоришь, что дороже, пусть так оно и будет.
Значит, в счет включаем и ремонт застежки.
– Согласен, – тут же сказал Марат Иванович.
– Только книга у меня не с собой, лежит дома.
Хочешь, завтра привезу? ; Марат Иванович положил браслет в деревянный футляр и подвинул его к Забродову.
– Браслет можешь забрать хоть сейчас. Тебе я верю.
– Еще бы ты мне не верил! Я у тебя почти все свои книги хранил, не боясь за их сохранность, – и они оба, глядя друг на друга, улыбнулись. – Можно я воспользуюсь телефоном?
– Илларион, тебе в моей лавке можно все, я разрешаю даже на голове ходить.
– На голове не умею, а на руках, пожалуйста. Но не стану этого делать, а то твоя помощница перестанет меня считать серьезным человеком.:
– Тебя-то она серьезным считать не перестанет, а вот обо мне может подумать, что старик Пигулевский в маразме.
Илларион снял трубку, а Марат Иванович, покинув маленькую комнатку, направился в торговый зальчик.
Он не хотел мешать своему другу разговаривать по телефону, он понимал, что, скорее всего, Илларион будет звонить женщине.
Так оно и случилось.
– Алло, – услышал Забродов голос Болотовой.
– Здравствуй, Наталья, это я.
– Илларион, ты?
– Я, – коротко бросил Забродов.
– Где ты пропадал? После того вечера…
– Я все знаю, Наталья. Как ты?
– Ничего, вроде бы работу закончила, вроде бы все довольны. Устала чертовски, в квартире холодно.
– Все еще не включили отопление?
– Да ну их к черту! Они раскопали весь двор, то ли трубы, то ли еще что. Горячую воду дадут через четыре дня, так что я страдаю от холода.
– А что если я к тебе приеду?
– У меня холодно, – произнесла женщина, – у меня даже еды в доме нет, даже угостить тебя будет нечем.
– Чай у тебя есть?
– Чай есть, кофе есть и даже коньяк.
– А ты говоришь – ничего. Я еду.
– Как скоро? – спросила Наталья, глядя на свое отражение в зеркале оценивающе.
«Господи, я плохо выгляжу», – подумала она.
– Да, приезжай, – сказала она в трубку.
– Через час у тебя.
– Во двор не въедешь, Илларион, все перекопано.
– Я это понял.
Распрощавшись с Маратом Ивановичем, Илларион бросился к машине. Ему хотелось как можно скорее увидеть Наталью, он понял, что скучал по ней, что, может быть, сейчас эта встреча сможет развеять ту тоску, которая его охватила, не дает ему жить.
127 
