128 
Он поднялся на площадку, позвонил. Наталья открыла.
– Проходи, – она посмотрела на Иллариона, словно бы не решаясь впустить.
Забродов сам сделал шаг навстречу. Наталья привстала на цыпочки и поцеловала Иллариона в холодные губы.
– Это тебе, – Илларион подал женщине деревянный футляр.
– Что это?
– Открой, посмотри.
Наталья подняла крышечку и ахнула:
– Ты купил этот браслет? Но ведь он стоит бешеные деньги!
– Нет, – покачал головой Забродов, – я его выменял. Когда я был еще мальчишкой, мы с друзьями часто менялись между собой: фонарик на ножик, значок на медаль. Короче говоря, обмены были самые невероятные. Вот и сейчас я выменял, вспомнив детство, и заполучил вещь, которая тебе нравится.
– Да, мне очень нравится этот браслет. Но ведь сломана застежка, и антиквар говорил, починить его невозможно.
– Починили, иначе я не стал бы тебе его дарить.
– В самом деле, починили… – немного грустно произнесла Болотова. И он стал, как его собратья, а раньше отличался, но теперь о нем можно говорить, это тот самый браслет, застежку которого никто не мог починить целых два года. – Проходи же, раздевайся.
В квартире было тесно. И как у большинства тех, кто занимается искусством или связан с ним, в квартире царил своеобразный художественный беспорядок.
– Садись, садись на диван, – сказала Наталья, аккуратно опуская на черный комод футляр с браслетом. – Сейчас я приготовлю чай, кофе. Но коньяк…
– Ты правильно догадалась, коньяк я пить не буду, за рулем.
– Ну, что там.., по тому делу?
– Пока ничего.
– Я пойду домою чашки, – извиняясь, произнесла Наталья.
Она успела привести себя в порядок, но грязную посуду вымыть времени не хватило, и теперь ей предстояло заняться именно этим. Она удалились на кухню, а Илларион сидел, осматривая большую комнату.
Спальня, как он догадался, за стеклянной дверью, которая изнутри была затянута темной шторой. В квартире действительно было прохладно и сыро, дом старый, стены толстые.
И тут он увидел фотографии скульптора Хоботова, приколотые к компьютеру. Сразу он не обратил на них внимания, вернее, увидел, но даже не стал присматриваться, А сейчас произошло какое-то удивительное явление: тот фоторобот, который был у него, наложился на изображение Хоботова и практически совпал.
Он подошел и почти минуту рассматривал одну фотографию за другой. Затем перешел на кухню:
– Наталья, а что это за скульптор у тебя над компьютером?
– Это… Я уже закончила о нем статью, забыла снять фотографии, – женщине было немного не по себе от обилия грязной посуды, оттого, что кухня не убрана. Ей хотелось как можно скорее выпроводить Иллариона в большую комнату. – Ты мне мешаешь, – сказала она.
– Погоди, погоди, Наталья, где он живет? Адрес ты знаешь?
– Ревнуешь?
– Нет, мне нужен адрес.
– Конечно, знаю, – и она назвала адрес.
– Спасибо, – произнес Забродов, понимая, что ему уже не до чая, не до кофе и даже не до объяснений.
Слишком явным было совпадение фоторобота и Хоботова на фотографии. – А что он лепил?
– Скульптура у него называется «Лаокоон», ремейк. Да, да, по мотивам «Лаокоона». Удивительная работа, я никогда ничего подобного в своей практике не встречала. Сейчас многие этим занимаются. Время такое – конец столетия – и многие художники, скульпторы начинают пересматривать то, что было сделано их предшественниками сто, двести, пятьсот лет тому назад. А Хоботов отскочил на две тысячи лет в прошлое и занялся…
– Что он за человек? – спросил Илларион, почти не слушая то, о чем говорит Болотова.
– Нормальный человек. Как все скульпторы, немного не в себе, но чертовски талантлив. Несколько дней назад я с ним говорила, так он стал вообще каким-то странным, словно бы с ума сошел. А что такое, Илларион, почему ты о нем расспрашиваешь? – Болотова подумала самое элементарное, что Илларион ревнует ее к скульптору. – Я тебе о нем уже рассказывала.
И сейчас Илларион вспомнил, где и при каких обстоятельствах видел лицо Хоботова:
«Да, это случилось, когда я сам завез Болотову сдавать пленку, а затем забрал маленькие контрольные снимки из проявки. И тогда же я мельком видел его лицо на снимках».
– Послушай, Наталья, ты извини меня, мне надо ехать, у меня очень срочное дело, чрезвычайно срочное. Ты меня извини.
– Почему ты меня не предупредил.
– Забыл.
Илларион еще раз переспросил адрес. Наталья была обескуражена, когда дверь закрылась и Илларион покинул ее квартиру. Она слышала, как он сбегает вниз по лестнице, торопясь.
128 
