38 
— Как только я покину Непал, меня женят, — странным, чужим голосом сказал он.
— Женят? — переспросила она.
— Да. Мать и сестра уже подыскали невесту. Такова традиция: как аристократ и сын брамина я могу жениться только на дочери брамина. Если я нарушу традицию, моя семья проклянет меня. Я последний потомок своего рода и обязан продолжить его. Пойми, милая, я бессилен что-либо изменить…
Синтия сидела не двигаясь. То, что он только что сказал, просто не укладывалось у нее в голове. Традиция. Продолжение рода. Невеста. Еще несколько дней назад она могла играть с этой идеей. Но не теперь. Теперь это стало ее личной проблемой. Теперь это казалось высшей несправедливостью. Смертным приговором для их новорожденной любви.
Но ведь он любит ее, а не невесту, которую сватают ему мать и сестра? Как он сможет жить с женщиной, которую даже не знает?
— Но ведь ты не любишь ее, Махеш! Ты даже не знаешь ее!
Он поднял на нее глаза.
— О, милая Синтия, что с того? Здесь никому до этого нет дела. Никого не интересует, что творится в моем сердце. Это сделка, что-то вроде бизнеса. Как бизнесмены заключают друг с другом сделки, так и мужчина и женщина сочетаются в браке. Я просто обязан подарить своей семье сына.
— И ты не можешь сделать этот подарок, женившись на любимой женщине?
— О, как бы я сам хотел, чтобы это было возможно!
Синтии показалось, что жизненные силы в одну секунду покинули ее. Все кончено. Но разве она не привыкла к тому, что судьба дарит ей подарки только для того, чтобы тут же отнять?
— Значит, то, что между нами, — любовь на два дня? — спросила она, чувствуя, как безысходность сдавливает ей горло.
Он поднял на нее свои темные, печальные глаза.
— О, Синтия, я знаю о любви только то, что она есть. Я узнал это только благодаря тебе. Я люблю тебя и больше ничего не знаю, — горячо проговорил он.
Но разве теперь это что-то значит? Еще пять минут назад значило, но не теперь. Предательские слезы, как она ни пыталась подавить их, в два ручья заструились по щекам.
— Мне бы хотелось сейчас уйти, — пролепетала она.
— А мне бы хотелось, чтобы ты никогда не уходила. — Он встал с кресла, подошел и присел рядом с ней на корточки. — Поверь, мне самому становится дико и страшно, когда я думаю о своей жизни. Не плачь, милая, потому что мне тоже хочется плакать. Прости меня. — Он принялся утирать ей слезы.
— Все кончено, — бормотала она. — Все кончено.
— Синтия, не говори так.
Он провел рукой по ее волосам, по мокрой от слез щеке.
Вдруг она резко подняла голову.
— А она… красивая? Ты видел ее фотографии?
— Видел, — ответил он. — Обычная непальская девушка. Ничего особенного, кроме того, что она закончила Сорбонну.
Она судорожно вздохнула и перестала плакать.
— Слава Богу, что хоть образованная. Тебе не будет скучно.
Махеш взял ее руки в свои.
— Синтия, давай не будем больше об этом, пока мы вместе. Пусть у нашей любви нет будущего, но у нее есть настоящее.
Настоящее. После того, что она только что услышала, их настоящее тоже умерло.
— Давай, — согласилась она. Ее голос прозвучал безучастно. — Кстати, мы забыли про чай. Он уже, наверное, совсем холодный.
— Не беда. Можно попросить Хари разогреть его, — подавленно сказал он.
— Не нужно. — Она взяла в руки стакан и большими глотками стала пить противную холодную жидкость.
Да, любовь эгоистична, думала она. В жизни есть еще долг и ответственность. А что до их любви, то, может, большего этой любви судьбой не отпущено.
Но это говорил голос рассудка. А сердце… сердце просто надрывалось от боли.
Махеш не мог видеть ее мук. Он встал и подошел к окну.
На лестнице снова послышались шаги.
— Это, наверное, Дипак, — сказал он, обернувшись.
— Интересно, с какими новостями? — Синтия изо всех сил старалась говорить обычным тоном.
— Надеюсь, с хорошими.
— Это значит, что я смогу вернуться в «Асторию». Кстати, я уверена, что прекрасно обойдусь без провожатых. Сейчас еще не поздно. — Она глянула на свои часы. — Только двадцать минут десятого. За площадью Дарбар не трудно будет поймать такси.
Махеш чувствовал, что разрыв между ними растет. Он отчаянно искал способа снова приблизить ее к себе, но понимал, что это безнадежно.
— Да, конечно, — сухо ответил он.
— Что ж, господа, — сказал Дипак, как только его голова поравнялась с полом. — Ситуация на площади благоприятная. Полицейских не много. Стали даже появляться редкие прохожие, и одним из них рискнул побыть я. Документы не проверяют. Приглашаю всех на вечернюю прогулку. После ужина, конечно.
38 
