47 
— Ну вот, основная информация собрана, — сказала Синтия, внимательно пересмотрев результаты опросов. — Осталось добавить небольшой материал из истории благотворительной деятельности в Непале. Беру это на себя. У меня уже есть кое-какие данные.
— Правда? Это было бы замечательно! — воскликнул Шекхар. — Я тоже постараюсь порыться в архивах и кое-что добавить.
— Что ж, тогда будем считать, что наша работа на сегодня закончена.
— Да, но не забывай, что я пригласил тебя к себе на ужин. Можем встретиться в шесть на старом месте, в конце Три Деви Марг. Оттуда до моего дома десять минут ходьбы.
— Я не забыла, Шекхар. Уверена, это будет чудесный вечер.
Синтия допила кофе и встала.
— Тогда в шесть на нашем углу? — уточнил он и тоже встал.
— Так точно. — Она улыбнулась, протянула ему руку, и он крепко пожал ее.
Расставшись с Шекхаром, Синтия решила вернуться в отель, чтобы проверить свою электронную почту и переодеться к ужину. На углу улицы она поймала такси и уже через десять минут вошла в фойе отеля. На часах было полпятого.
Отлично. У нее есть целый час с лишним. Она даже успеет принять душ и немного отдохнуть.
Войдя в номер, она сбросила туфли и уселась за компьютер. Интересно, успел Махеш получить ее письмо? И если успел, то что ответит? Желательно, чтобы он тоже написал только о деле. Теперь ничего, кроме дела, не связывает их.
Или связывает? Может, у него тоже, при одном воспоминании о том, что между ними было, появляется это ужасное жжение в груди? Может, ему точно так же становится тяжело дышать и хочется плакать? Может, он так же, как и она, до сих пор чувствует на губах вкус ее губ, опьяняющую сладость поцелуя? О, Махеш…
Синтия вздохнула и открыла почту. В ящике оказалось два письма: одно — от редактора ее газеты, второе — от него.
Задыхаясь от волнения, она открыла его письмо.
"Милая Синтия! Я чуть с ума не сошел, когда узнал, что ты до сих пор в Катманду. Мы были в аэропорту в день твоего несостоявшегося отлета. Прости, я опять нарушил свое обещание.
Я люблю тебя. Очень люблю. Береги себя. Махеш.
P.S. Информацию о деятельности предков пошлю завтра".
О Господи! Синтия приложила ладони к лицу и почувствовала под пальцами горячие струи. Зачем он мучает ее? Какое он имеет право любить ее? Эта любовь должна умереть. Она обречена.
Он говорит, что чуть не сошел с ума, когда узнал, что она еще в Катманду. А каково ей? Она каждый день, каждый час только то и делает, что пытается не сойти с ума от любви к нему. Она заполняет голову мыслями о работе, а ее сердце при этом обливается слезами. И своим письмом он только причинил ей еще больше боли. Почему он так жесток? Почему не дает ей убить в себе любовь к нему?
— Мучитель, — вслух ответила на его послание Синтия, утерла кулачком слезы и принялась развивать эту тему, стуча пальцами по клавишам.
"Дорогой, Махеш! Я не думаю, что нам стоит напоминать друг другу о той короткой вспышке чувств, которая заставила нас говорить о любви. Не знаю, можно ли назвать это любовью? Скорее всего, это была встреча двух истосковавшихся по теплу людей. Но в мире много других источников тепла…
Прошу тебя, пиши только о делах. Жду информацию о предках. Синтия".
Синтия откинулась на спинку стула. Она должна быть сильной. Она должна найти в себе силы, чтобы защитить себя от боли и… безумия. Махеш должен понять, что и для него так лучше. У него впереди целая жизнь с другой женщиной. А у нее, Синтии Спаркс, тоже целая жизнь впереди. И, может быть, есть еще шанс встретить и полюбить другого мужчину. Фермера, ковбоя… журналиста…
Кстати, о журналистах… Синтия посмотрела на часы. Пять часов десять минут. Проверка почты затянулась на полчаса. К ней прибавились глупые слезы и жесткий ответ на письмо Махеша. Увы, письму от редактора придется подождать. А сейчас нужно быстро запрыгнуть под душ, потом запрыгнуть в свое единственное панджабское платье и лететь на встречу с журналистом.
Через полчаса Синтия, в темно-синем шелковом платье с глубокими разрезами по бокам и узких стильных шароварах, присобранных в гармошку на щиколотках, захлопнула за собой дверь номера.
Ужин в доме Шекхара пролетел за обильными угощениями хозяйки, обильными рассказами хозяина и осторожными ухаживаниями сына хозяев. Синтию потчевали тибетскими момо с овощным супом, бобами-чана в подливке и маслянистым сладким пловом с изюмом и орехами.
47 
