54 
Руки у него все еще мелко дрожали от ярости, и Удодычу пришлось выпить целую бутылку водки, чтобы успокоиться. Конечно, до полусмерти избивать изобретателя ногами ему никто не приказывал, но и запрета на такие действия тоже ниоткуда не поступало, а значит, Удодыч был в своем праве. Ишь, чего удумал — пистолетом грозить… А были бы патроны — убил бы, как пить дать, убил!
Наутро он вырубил, разобрал и упаковал установку, оттащил труп подальше от лагеря, завалил его камнями и отправился сооружать плотину. Проще было бы сбросить тело инженера в озеро, но Удодыч не стал этого делать из обыкновенной брезгливости: в конце концов, он сам пил из ручья, который вытекал из упомянутого водоема.
И вот теперь, похоже, настало время сматывать удочки. Наконец-то! Честно говоря, эти залитые бесконечным дождем горы за неделю опостылели Удодычу хуже горькой редьки. Он страстно мечтал вернуться в Москву, пройтись по ровному асфальту, посмотреть на человеческие лица, зайти в нормальный магазин, посидеть в уютном кафе, в баню сходить, наконец. Да и гонорарчик за это дело получить тоже не мешало бы, заработал…
Удодыч сноровисто перетащил ящики с установкой в заранее присмотренную впадинку в каменистом склоне. Впадинке этой оставалось всего ничего, чтобы превратиться в небольшую пещеру — этакая червоточина, вроде дырки в швейцарском сыре, метров двух в длину, полутора в ширину и высоты как раз достаточной для того, чтобы вползти туда на четвереньках. Внутри было тесно, пыльно и сухо; при наличии очень большой нужды здесь можно было скоротать ночь, а о лучшем тайнике даже мечтать не приходилось. Главным же достоинством этого тайника являлось то, что находился он чуток повыше озера, и, какой бы катаклизм ни приключился в районе упомянутого водоема, содержимое тайника при любом раскладе было в безопасности. Риск, что тайник случайно обнаружат спасатели или местные жители, тоже был минимальным: склон с пещеркой находился в стороне от пути будущего селя, спасателям здесь делать нечего, а у местных, по разумению Удодыча, в ближайшее время должна была появиться масса собственных проблем.
Разобравшись с тонкой аппаратурой, которую было велено беречь, как зеницу ока, Удодыч принялся сворачивать лагерь. Начал он, как всякий здравомыслящий человек, с самого тяжелого — тяжелого и в прямом, и в переносном смысле. Установка Ляшенко жрала довольно много электроэнергии, которую Удодыч, не мудрствуя лукаво, извлекал из страшно дорогого японского дизельного генератора. Генератор этот официально считался переносным, но весил не меньше центнера и не отличался особенной компактностью, так что таскать его на себе по скользким каменистым откосам оказалось делом нелегким. Сюда, в горы, Удодыча доставили вертолетом, а уходить ему предстояло пешком, в гордом одиночестве; никакой научной ценности генератор собой не представлял, и по поводу него Удодыч получил те же указания, что по поводу Ляшенко — убрать с глаз долой, чтоб не отсвечивал.
Честно говоря, генератора Удодычу было жаль. Машинка была импортная, новая, солярки жрала мало, шумела и дымила умеренно, и при других обстоятельствах Удодыч как-нибудь исхитрился бы уберечь ее и доставить, к примеру, к себе на дачу с целью последующей продажи. И никто бы слова ему поперек не сказал, потому что шеф Удодыча, Максим Юрьевич Становой, мелочиться не привык. Он велел уничтожить все следы пребывания Удодыча в горах, а как именно уничтожить — это уже было не его дело, Генератор был Становому без надобности, а Удодыч нашел бы применение такой хорошей вещи. Но вынести эту вещь на собственном горбу из зоны предстоящего стихийного бедствия было невозможно.
Битых два часа Удодыч потратил на разборку генератора, сняв с него все, что можно было снять. После этого он по частям перетаскал эту груду замасленных железок на берег озера и принялся за остальное — мебель, палатку, посуду и прочее, без чего попавшему на лоно дикой природы горожанину было не обойтись. Все это хозяйство он завернул в палатку, утяжелил разобранным на части генератором, надежно перевязал капроновой веревкой и спихнул неимоверно тяжелый и громоздкий сине-желтый тюк с обрыва. Рябая от непрекращающегося дождя поверхность озера с громким плеском расступилась. Тюк камнем пошел ко дну, булькнул, выпустив пару пузырей, и на поверхности расплылось небольшое масляное пятно, как будто в бездонных глубинах потерпела аварию миниатюрная подводная лодка. Теперь никакие спасатели, никакие водолазы не сумели бы найти то, что спрятал Удодыч, и в этом была привычная грусть: по роду своей деятельности Удодыч очень часто совершал необратимые поступки, но это вовсе не означало, что они ему так уж сильно нравились.
54 
