очень нудно 
70 
— Погоди, — сказал Рогозин. — Что с машиной? Что, машину задели?
— Да нет же, — досадуя на непонятливость начальства, отмахнулся Алексей. — Ваша машина в полном порядке — ни пятна, ни царапинки. Другая машина… Выскочила, понимаете, прямо на тротуар, к этому мужику, которого подстрелили. Мужик в машину, водила по газам, и поминай как звали. Лихой водила, настоящий каскадер. С места в карьер, стольник, наверное, секунд за пять набрал — как ракета, ей-богу…
— Так уж и за пять, — недоверчиво сказал Рогозин, борясь с желанием грохнуть чем-нибудь об пол, а еще лучше — о голову этого придурка. Принес, называется, радостную весть…
— Ну, может, за шесть, — не стал спорить Алексей. — Машина у него зверь, спортивная «хонда»…
— Синяя, — подхватил Рогозин, — девяносто второго года. Я одного такого знаю, на синей «хонде»…
— Нет, — с сочувствием сказал водитель, — не он это. Красная она была, а не синяя, и поновее — года этак девяносто шестого или девяносто восьмого, а то и вовсе годовалая. Я же говорю — ракета. Да и номер — в смысле, серия, — не старый, прошлым летом такие выдавали.
— А ты, я вижу, настоящий сыскарь, — из последних сил сдерживая ярость, сказал Рогозин. Он попытался улыбнуться, но сам почувствовал, что улыбка получилась кривой, страшноватой, и поспешно поднес к губам сигарету, чтобы скрыть исказившую лицо гримасу страшного разочарования. Хромой волк был жив, и теперь, после неудачного похищения, непременно покажет свои желтые клыки во всю длину. — Может, ты и номер запомнил? — как бы между прочим спросил он, затягиваясь сигаретой — А то нет, — без ложной скромности сказал водитель и назвал номер — В кои-то веки увидишь что-то интересное, — добавил он — Тут поневоле запомнишь все до мелочей — Это ты так считаешь, — сказал Рогозин — А остальные, небось, полные штаны навалили с перепугу Уверен, что менты от этого стада баранов ничего не добьются Да ты не стесняйся, закуривай, — добавил он, видя, что водитель жадно косится на сигарету в его руках — Натерпелся, небось Так что менты?
— Да в точности, как вы сказали, — ковыряясь в сигаретной пачке, ответил Алексей, — Бьются, как рыба об лед, свидетелей ищут. Никто ничего не видел, а кто видел, ни черта не может вспомнить — ни мужика этого, ни какого цвета была машина.
— Ну, а ты чего же? — добродушно спросил Рогозин.
Только он один знал, чего ему стоило это добродушие.
— Помог бы родной милиции, которая тебя бережет.
— Бережет, — криво ухмыльнувшись, повторил Алексей, — Сначала ловит, а потом стережет. Что я, больной — в заказуху путаться?
— И то верно, — согласился Рогозин. — Водитель ты неплохой, жалко было бы тебя потерять. Поэтому ты и вправду лучше помалкивай. Кто его знает, из-за чего вся эта заваруха. Вляпаешься, а потом доказывай, что ты не верблюд. Начнешь как свидетель, а кончишь как главный обвиняемый. Им ведь важно дело закрыть, посадить кого-нибудь для галочки. Почему, скажут, никто ничего не видел, а ты видел? Пудришь мозги следствию, отводишь от себя подозрение. Схлопочешь срок, а в зоне тебя найдут и замочат, чтоб помалкивал. Да, ты прав ну их, этих ментов, куда подальше.
— Вот и я так думаю, — сказал водитель.
Когда он ушел, Рогозин трясущимися руками схватил со стола трубку сотового телефона и набрал номер Канаша. Тот ответил сразу, будто только и дожидался звонка.
— Лажа, Юрий Валерьевич, — без всяких предисловий сказал он.
— Сам знаю, что лажа, — сдавленно прошептал Рогозин, — Только появись у меня, сволочь, я с тебя шкуру спущу.
— Непредвиденные обстоятельства, — стал оправдываться Канаш, — И потом, все под контролем. Я жду доклада от своего человека.
— Сюда, — процедил Рогозин, — Быстро Бегом, мать твою! На реактивной тяге! Доклада он ждет начальник затраханный!
Канаш прибыл через полчаса. Физиономия у него по-прежнему была каменная, как у идола с острова Пасхи, но на левой щеке багровела свежая царапина, да на строгом костюме местами виднелись какие-то наспех затертые пятна, словно Канаш, как одолеваемая блохами курица, купался в пыли.
— Слушаю, — неприветливо сказал ему Рогозин, успевший за эти полчаса привести свои растрепанные чувства в порядок с помощью стакана виски.
При взгляде на угрюмую рожу Канаша вызванная спиртным легкая эйфория начала стремительно улетучиваться, но Роюзин все еще продолжал на что-то надеяться, потому что прежде Канаш никогда не подводил.
70 
