95 
Лицо автоинспектора было мрачным, не предвещавшим ничего хорошего. Он неторопливо, покачиваясь, как моряк, только что сошедший на берег, поигрывая полосатым жезлом, двигался в сторону «Вольво».
Геннадий Павлович покусывал губы:
– Серебров, что делать будем?
– Что хотите, то и делайте. Вы нарушили – вам и расхлебывать.
– Слушай, а может, ты? – Геннадий Павлович растерялся, как теряются все люди, облеченные огромной властью и привыкшие управлять, повелевать огромным количеством людей и решать сложнейшие политические вопросы, перед простым автоинспектором, сантехником, пришедшим починить унитаз, или слесарем, которому надо врезать замок. Автомобиль, напичканный средствами связи, знакомства – все это может понадобиться и сработать, но не сразу, не мгновенно, не сию минуту. А что делать прямо сейчас?
Инспектор подошел к «Вольво» и небрежно козырнул. Темное, тонированное стекло мягко въехало в дверцу.
– Ваши документы, – автоинспектор протянул руку.
Серебров вытащил из внутреннего кармана своего пиджака документы и, не дожидаясь, пока Геннадий Павлович сориентируется и примет решение, подал их автоинспектору. Тот развернул их и его лицо мгновенно прояснилось, словно на него упал луч солнца.
Его улыбка стала вежливой, пушистые ресницы качнулись:
– Возьмите и больше не нарушайте.
– Хорошо, инспектор.
– Как приедем в гараж, я тебе покажу. Лихачить взялся, Шумахер сраный. – Геннадий Павлович от этих слов Сереброва буквально вжался в сиденье. – Трогай, – приказал Серебров.
Советнику президента ничего не оставалось, как выполнить распоряжение. Когда они проехали пару кварталов и до Тверской оставалось всего ничего, Серебров принялся хохотать:
– Не ожидали, Геннадий Павлович, что так легко и быстро развяжется ситуация?
– Да что б ты провалился, Серебров! Какие документы ты показал?
– Свое удостоверение.
– Какое? Ты же нигде официально не работаешь.
– Хотите, и вам, Геннадий Павлович, сделаю?
Удостоверение Героя России.
– Что б ты провалился, Серебров!
– Как тебе не стыдно, Геннадий Павлович, а что мне, по-вашему, сотку надо было дать? Так я за сотку пообедать смогу или поужинать, цветы даме купить, в баню сходить. Деньги трудом заработаны.
– Выходи, – затормозив, произнес Геннадий Павлович. – Надоел ты мне. Лучше я тебе, Серебров, деньги почтой отправлять стану.
– Или с курьером?
– Утомил ты меня и унизил.
– Насчет унизил – это уж точно!
Мужчины посмотрели друг на друга. Каждый из них видел другого насквозь. Эта дуэль на взглядах длилась всего несколько секунд. Губы Геннадия Павловича дрогнули, он улыбнулся. Улыбнулся и Серебров.
Они не стали пожимать друг другу руки, и Сергей через пару секунд исчез в толпе.
"Прохвост, – подумал Геннадий Павлович, затем откорректировал мысль:
– Артист".
Глава 17
Многим известно, что на Руси лучшим местом для решения накопившихся проблем является баня.
В бане, спрятавшись от посторонних глаз, отделавшись от докучливых жен, детей и подчиненных, можно расслабиться, нырнуть в бассейн с холодной водой, быстро собраться с мыслями и принять решение, на которое в обычных условиях никогда бы не отважился.
Кабанов и Скворцов воскресным утром встретились в бане, которую устроил для своих друзей Нестеров. Посторонних не приглашали. Мужчины остались втроем с глазу на глаз.
Они вволю намахались веником, поплавали в глубоком бассейне и уже сидели за большим столом, обшившись в одинаковые белые халаты. Нестеров Скворцов надели на головы огромные капюшоны и сразу стали похожи на монахов. Их лица раскраснелись, глаза поблескивали. На столе стояло обильное угощение. Вокруг росли деревья в кадках, стеклянная стена выходила во двор, ярко освещенный летним солнцем.
– С чего начнем, друзья? – спросил Нестеров как гостеприимный хозяин.
– Я – как всегда, – четко сказал генерал Кабанов.
– Мы и не сомневались с Александром Валерьевичем.
Генералу Кабанову Нестеров налил полстакана водки. Скворцов придвинул к себе чашку травяного чая, этот же напиток предпочел и бизнесмен Нестеров.
– Хорошо сидеть, – сказал он, отпивая маленький глоток ароматного чая.
– Это тебе хорошо, – держа запотевающий на глазах стакан, пробурчал генерал Кабанов, – а мне думать надо. Выйду отсюда и на телефон повисну.
95 
