— Что? — не понял Генка. Потом также зло ответил: — А у меня нет.
— И руки не мерзнут? — поинтересовался следователь. Потом, обернулся к оперативнику: — Пошарь-ка в ближайших мусорных бачках. И, обернувшись к остальным сотрудникам опергруппы, распорядился: — Здесь все. Можно уносить. Людям спать надо, а они в подъезд зайти боятся. Ну что, молодые люди, пройдемте?
— Куда? — испугалась Ксения.
— К вам в квартиру, девушка. Надо выяснить самый главный на сегодня вопрос: как он здесь оказался, этот первый номер?
И Ксения поняла, что вот сейчас ее будут долго и нудно мытарить.
1: 1
— Я сама ему позвонила, — сразу же призналась она, зайдя в квартиру. — Кофе хотите?
— Да уж, спать мне сегодня не придется, — буркнул следователь. — А я, между прочим, женат.
— Он тоже женат, — кивнула Ксения на Генку. — Можно ему позвонить?
— Куда это?
— В Пентагон, — огрызнулся Генка. Он терпеть не мог глупых вопросов.
— Пижон, — снова обругал его следователь. — Ладно, иди.
Ксения сказала укоризненно:
— Зачем вы так? Он же ее любит.
— И поэтому к вам примчался по первому зову?
— У Генки проблемы. Его жена разбила чужую машину. Страшно дорогую, между прочим. И надо много денег, чтобы ее выкупить. А она беременна.
— Кто? Машина? — не понял сначала следователь. Но потом все же сообразил: — Так, значит, у нашего молодого человека серьезные материальные проблемы? Это мотив, а?
— Какой еще мотив?
— А вы никак не сообразите, зачем надо было убивать Попова?
— Ну, из ревности.
— К кому? К покойнице? Дело-то получается дурное. Ладно, варите ваш кофе. Только покрепче.
Уже на кухне у Ксении началась истерика. После ступора и механических действий, которых требовала ситуация, начинается реакция на стресс. Ксения не хотела, чтобы ее кто-то успокаивал, словно маленькую девочку, и она плакала тихо и одна, пока сбежавший кофе не испачкал кипенно белую плиту. Лишь когда, вытирая ее, Ксения обожгла руку, она немного пришла в себя. В кухню сунулся Генка:
— Чем это здесь так воняет? Крысу поджариваешь?
— Кофе сбежал, — всхлипнула Ксения. — Сбежал кофе.
— Чума на мою рыжую голову! Ну зачем, зачем, скажи на милость, ты мне позвонила?!
— Потому что никакой другой телефон не отвечал.
И тут Ксения наконец сообразила, что это может значить только одно: ни у кого из тех, кому она звонила сегодня вечером, нет внятного алиби. Они могли, конечно, находиться где угодно, только дома их не было. Ни Германа, ни ее бывшего, ни… А Звягину она не звонила.
Странно, но, отпив глоток крепкого кофе, следователь сказал те же слова, что недавно Генка:
— По крайней мере, одним меньше.
Только он имел в виду совсем другое. И Ксения его прекрасно поняла. Тяжелое это дело: ловить умного преступника. Да и дурака тоже. Слишком много бывает в жизни совпадений и разного рода случайностей. Ксения вдруг вспомнила, как Генка сказал недавно: «За Лидушу я и убить могу». И вслух спросила:
— Интересно, а за меня можно убить?
Следователь взглянул на нее с интересом:
— Версия имеет право на существование. Кстати, а бывшему своему мужу не звонили? Или сразу другу? Ведь это вы его вызвали звонком, а, Черри? Ну, Ксения Максимовна, Ксения Максимовна, пошутил я. Юмор приговоренного к пожизненному заключению. В моем случае к очередному «висяку». Ах ты, жизнь!
Он с горечью вспомнил рыдающую жену в пустой двухкомнатной квартире и недосмотренный футбольный матч.
Потом отставил в сторону чашку:
— Ну-с, давайте с вами поговорим, молодые люди. Вы, Геннадий Рюмин, давно здесь, у подъезда стоите?
— Недавно.
— А кто об этом знает?
— Моя жена.
— Она тоже там, у подъезда?
— Нет, она дома. Но помнит, во сколько я ушел.
— Эх, молодежь! Да кто ж в наше время верит женам?
— Любимым женам надо верить, — вмешалась Ксения.
— А вы все людей любовью мерите? — усмехнулся следователь. — Вам сам Бог велел, Ксения Максимовна. И покойнице Евгении Князевой тоже. Много намерили?
— Но я на самом деле думала, что это Попов ее убил!
— Может быть, вы не так уж и не правы, — грустно сказал следователь. — Странное это дело. Главное, непонятно, что из чего вытекает: первое из второго или второе из первого. Убийство Попова из убийства Князевой или наоборот.
— Не понимаю, — удивленно посмотрела на него Ксения. А Генка вдруг спросил: