106 
Теперь — что делать.
Подождать их где-нибудь на кольцевой и осторожно двигаться следом, выжидая подходящий момент? Нет, нельзя. Если у конвоя есть хотя бы одна легковушка сопровождения, меня засекут буквально за час. И тогда…
К тому же с «вальтером» и пистолетом Макарова против кучи головорезов, вооруженных, видимо, более чем достаточно, не попрешь. А значит…
А значит, дорогой Банда, пришло время покопаться в востряковском сарае.
С оружием — все ясно.
Теперь — время.
От Москвы до границы с Польшей, если не ошибаюсь, около тысячи двухсот километров. Для конвоя вряд ли можно рассчитывать на среднюю скорость больше семидесяти километров в час. Это — если без остановок. Но заправляться им придется так или иначе. Значит, у меня есть почти сутки, пока они доберутся до границы с Польшей.
До Сарнов расстояние примерно такое же, и если я рвану, в часов девять-десять уложусь свободно.
А там до Бреста — рукой подать. И встретить дорогих гостей свободненько успею еще в Беларуси. А там, на месте, и сориентируюсь.
И уже буквально через минуту, даже не успев допить свой кофе, Банда впрыгнул в джип, выруливая в сторону Серпухова…
II
Что произошло, Алина толком так и не поняла.
Анатолий вдруг схватился за лицо, дико закричав и закружившись на месте, а какие-то двое бородачей грубо схватили ее и буквально вбросили на заднее сиденье машины, которая тут же рванула с места.
— Что это значит? Вы кто такие? Выпустите меня немедленно! — первой же ее реакцией стали страх и негодование, и девушка закричала на похитителей, гневно сверкая глазами.
Тот, что сидел спереди рядом с водителем, резко обернулся и закатил ей сильную оплеуху, одновременно скомандовав что-то на каком-то совершенно непонятном девушке языке. Ее сосед, впрыгнувший вслед за ней на заднее сиденье, схватил Алину за волосы и, резко развернув ее голову, несколько раз ударил девушку лбом о боковое стекло.
А когда она, ослабев от боли и испуга, чуть ослабила сопротивление, быстро накинул ей на глаза черную косынку, полностью лишив ее возможности что-либо увидеть, и сковал руки у нее за спиной наручниками.
Это было, как в плохом детективном кино, и нервы Алины не выдержали. Девушка забилась в истерике от ужаса не в состоянии даже плакать в полный голос. Ее тело сотрясали беззвучные рыдания, сверхнеудобная поза не давала даже возможности нормально вздохнуть, и Алина потеряла сознание, упав лицом вниз и до крови разбив себе нос о широкую дверную ручку…
Она пришла в себя от того, что на голову ей вылили целый кувшин холодной воды.
Машина уже не двигалась, и, судя по тишине вокруг, по отсутствию характерного городского шума, они были за пределами Москвы.
И снова послышался разговор на этом странном гортанном языке, так не похожем ни на один из европейских.
Ее кто-то грубо схватил и буквально выволок из машины. Не снимая с глаз повязку, ее протащили по земле несколько метров, и вдруг под ногами Алина почувствовала лестницу, уводящую куда-то вниз.
Только когда лестница кончилась и перед ней, открываясь, скрипнуло несколько дверей, с глаз девушки сняли повязку, а руки освободили от наручников.
Она оказалась посреди маленькой комнатки с бетонными стенами, видимо, в каком-то подвале.
Пятеро чернобородых мужчин сурово и пристально смотрели на нее, как будто прицениваясь к своей добыче.
— Что вам от меня надо? — снова не выдержала девушка. Она не могла более оставаться в неведении и буквально взмолилась, прижимая руки к груди:
— Отпустите меня! Вы меня с кем-то перепутали. Я вас не знаю!
Но бородачи как будто не слышали ее, переговариваясь лишь между собой на своем непонятном языке…
* * *
— Что она говорит? — Омар Хайллабу был очень доволен проведенной операцией, но старался не показывать радость своим подчиненным — ведь они сделали пока лишь часть работы. Зачем же расслабляться раньше времени?
— Что она не виновата, господин. Что мы ее с кем-то перепутали. Просит, чтобы отпустили, — Исфахалла, лучше всех знавший русский язык, поторопился перевести.
Когда-то он закончил в Ленинграде какой-то строительный институт и уже тогда работал на секретные службы своей страны Он был опытным и старательным работником, хорошо зарекомендовавшим себя и в Пакистане, и в Ираке, и в Кувейте, и за него Хайллабу был всегда спокоен. А когда стало известно, что предстоит операция в России, лучшего знатока местной жизни найти было просто невозможно.
106 
