Последние отзывы

  8  

Завтра же они должны лежать у него, я завтра иду к нему. Вам понятно?

– Да-да, – в один голос ответили помощники. – Мы можем идти? – и они направились к выходу.

– А документы? – буркнул вслед Федор Иванович и попытался, опершись руками о стол, приподняться.

Но спина опять заныла, и ему пришлось буквально упасть в кресло.

– Передайте, чтобы принесли чай. А документы заберите.

Когда оба помощника были уже в дверях, зазвонил телефон. Федор Иванович, превозмогая боль, повернул голову и посмотрел на телефонные аппараты. На одном из них красным глазком подмигивала маленькая лампочка.

– Ого! – тихо прошептал Зубов, потянулся рукой и нащупал трубку телефона, среди множества других стоящего на узкой тумбе.

Затем не спеша поднес се к уху.

– Зубов слушает! – сказал он суровым и строгим голосом, так, как и подобает говорить человеку, занимающему роскошный кабинет и знающему себе цену.

Не только окна этого кабинета напрямую связывали Зубова с Кремлем: на узкой дубовой тумбочке стоял телефон, не имеющий номеронабирателя, диск его украшал золотой двуглавый орел, а под ним надпись – «Президент».

Зубов любил смотреть на этот телефон так же, как на купола и кресты кремлевских соборов. Правда, звонил этот телефон редко. Но звонил.

Сейчас же тишину нарушил другой телефон, крайний, номер которого знали немногие.

Зубов прижал трубку к правому уху. Он где-то давно читал или слышал, что если прижимаешь трубку к правому уху, то информация поступает именно в то полушарие мозга, которое отвечает за логику. А вот к левому уху лучше всего подносить трубку, когда разговариваешь с женщиной.

На этот раз Федор Иванович держал трубку у правого уха.

– Это ты? – послышался чуть осипший голос.

– Конечно, я, – все еще строго сказал Федор Иванович.

– Надо встретиться.

– А кто это?

– Ты что, не узнал? – из трубки послышался своеобразный хохоток, напоминающий одновременно скрежет металла и бульканье воды в кастрюле.

Так смеялся только один человек, известный Зубову – Иван Николаевич Хромов.

– Богатым будешь, – пошутил Зубов.

– Да я и так не бедный, не жалуюсь.

– Не зарекайся.

– Я и не зарекаюсь.

– Ты откуда звонишь?

– А что, не слышишь?

– Не слышу, – признался Зубов.

– Из машины звоню.

– Тогда понятно. А в чем дело?

– Не по телефону, дорогой. Ты где будешь сегодня вечером?

Зубов на несколько секунд задумался.

– Знаешь, я себя неважно чувствую.

– Что, опять с Президентом в теннис играл? – спросил Хромов, и вновь раздался булькающе-скрежещущий хохот.

– Да нет, уже две недели не играл.

– Тогда что, переусердствовал с молодыми интересными?

– Да хватит тебе, Иван Николаевич! В чем все-таки дело?

– Я же тебе сказал, надо встретиться и переговорить.

Это очень важно.

– Понимаешь, плохо себя чувствую.

– Плюнь на это, забудь. А то можешь почувствовать себя еще хуже.

– Хватит подкалывать.

– Вечером я к тебе заеду, – сказал Хромов и замолчал, ожидая ответа Зубова.

– Хорошо, приезжай. Я буду на даче.

– Вот это разговор, – жестко и властно произнес Иван Николаевич Хромов.

Зубов положил трубку и посмотрел на золотые кресты соборов. Последние лучи солнца еще играли на позолоте, но небо было уже темное, по нему ползли тучи.

– Как я себя плохо чувствую! – сказал Зубов и сделал глоток уже остывшего чая.

Он держал тяжелый серебряный подстаканник, смотрел на ломтик лимона и понимал, что если уж Хромов вот так позвонил, значит, действительно произошло что-нибудь серьезное.

Федор Иванович выбрался из-за стола, прошелся по кабинету, едва волоча ноги. Ему показалось, что спина болит с удвоенной силой, хотя на самом деле боль была прежней. Настроение резко ухудшилось, и поэтому радикулит казался неизлечимым и смертельно опасным.

– О, чертовщина! – Зубов немного потер поясницу, затем попытался нагнуться вперед, но тут же оставил это занятие. – Спокойнее, спокойнее, Федор, – приказал он себе. – Вспомни, что говорил доктор: резкие дви-1жения тебе противопоказаны. Пока не пройдет приступ, и пить не надо. А ты в последние дни грешил этим делом.

Он вызвал своего секретаря и распорядился:

– Приготовьте машину, я уезжаю.

* * *

Через десять минут, в теплом плаще, с портфелем в руках, Зубов спустился к «мерседесу». Водитель открыл дверцу и чересчур участливо, даже, может, заискивающе заглянул в лицо Федора Ивановича.

  8