очень нудно 
89 
Глеб уже понял, что находится в подвале. Но ему даже и в голову не могло прийти, что это тот самый подвал, где были зверски замучены трое сотрудников регионального управления по борьбе с организованной преступностью.
Так что и у Глеба, и у его врагов имелись свои секреты, которые никто пока не спешил выдавать.
Скрипнула дверь, послышались тяжелые шаги.
Невысокий лысый толстяк в роскошном светлом плаще остановился в трех шагах от Глеба.
– Ну, что скажешь, приятель? – глядя Глебу в глаза, ехидно улыбаясь, спросил он.
– Я вас знаю, – не отводя взгляда от выпуклых глазок толстяка, ответил Глеб.
– Ах, знаешь? Что ж, очень приятно. А вот я тебя не знаю и хочу, чтобы ты представился.
– Как я могу представиться связанным?
– А ничего, язык у тебя свободен, так что можешь говорить. А я послушаю.
Толстяк взглянул на охранника. Тот кивнул и быстро покинул подвал. Отставной полковник КГБ Владимир Владиславович Савельев взял в дальнем углу подвала табуретку, поставил напротив Глеба, уселся, откинул полы плаща и хлопнул себя по колену. Затем засмеялся.
Это был тот специфический смех, которого так боялись люди Савельева. Они знали, что когда отставной полковник начинает вот так истерично хохотать – кому-то очень не поздоровится, ведь на расправу Владимир Владиславович Савельев был скор и крут.
– Так, кто ты такой? И кто тебе приказал следить за мной?
– Я Федор Молчанов.
– Ах, Федор Молчанов? А может, ты Иван Петров или Петр Сидоров? Документов-то у тебя никаких не нашли, приятель. Хотя и документы твои могли быть выправленными на любое вымышленное имя. Я же знаю, как это делается.
– Нет, я Федор Молчанов, – твердо произнес Глеб.
– Ну что ж, Федор, памятник на твоей могиле я ставить не собираюсь, так что, если хочешь, будь Федором Молчановым. А разговор у нас будет серьезный. Кто тебя послал?
– Никто, – тряхнув головой, словно отбрасывая навязчивые мысли, ответил Глеб, – я сам решился на этот отчаянный шаг.
– Ах, отчаянный шаг… – вновь хлопнул себя ладонями по коленям Владимир Владиславович Савельев.
Бриллиант в перстне на его пальце сверкнул и тут же погас. И Глеб подумал, какую хорошую он сделал фотографию.
– Так ты говоришь, сам решил за мной следить? Тогда встает следующий вопрос: зачем?
– Я хочу вернуть свои деньги.
– Свои деньги? А ты что, мне одалживал или давал под проценты? Я тебя, Федор Молчанов, вообще впервые вижу. А деньги привык зарабатывать сам и ростовщичеством не занимаюсь.
– Я понимаю, – вновь тряхнул головой Глеб, – но дело здесь вот в чем, Владимир Владиславович…
– Ты даже знаешь мои имя и отчество?
– Конечно, знаю.
– Откуда? Кто сказал? – Савельев вскочил со своего места.
Табурет качнулся и загрохотал, эхо гулко рассыпалось под низкими сводами огромного подвала.
– Знаю от Прищепова.
– А кто такой Прищепов? – хитро прищурив глазки, осведомился отставной полковник КГБ.
– Ну, как же, – пытаясь прикинуться простачком, заговорил Глеб, – ведь Альберт Николаевич сказал, что мои деньги пойдут в дело, что у него с вами надежные отношения.
– Он тебе так и сказал?
– Да-да, – усердно закивал Глеб, другой возможности еще как-то убедительно показать, что он говорит правду, у него не было.
– Значит, Прищепов рассказал тебе обо мне, а сам он сейчас мертвый, лежит в одном из московских моргов. Его уже, наверное, вскрыли, выпотрошили, зашили… – неторопливо прохаживаясь от стены к стене, задумчиво говорил Владимир Владиславович Савельев. – А вопрос знаешь в чем, Федор Молчанов?
– В чем?
– А вопрос в том, кто замолил Прищепова. И у меня есть серьезные подозрения, что это дело твоих рук.
– Да что вы, Владимир Владиславович! Я никогда!
Я ж ему отдал деньги.
– Много денег? – уже с интересом взглянул на Глеба Савельев.
– Много. Все.
– А все – это сколько? Я люблю, когда называют цифры, я вообще неравнодушен к математике… Ты лучше рассказывай обо всем честно, не стараясь соврать.
У меня не так много времени, чтобы беседы с тобой беседовать.
– Прищепов сказал, что вложит мои деньги в очень выгодное предприятие.
– Так и сказал? – вновь хохотнул Владимир Владиславович.
– Да, именно так. И он еще сказал, что вы, его партнер, и партнер очень надежный, давний.
– Ну что ж, к сожалению, невозможно уже спросить у этого придурка, правду ли ты говоришь, Федор Молчанов.
89 
