26 
— Я говорю о Френсисе Слейтере… — мягко пояснил Ол. — Как ты там будешь объясняться с Майклом — это уж твоя забота. Но я хотел еще раз сказать тебе, что я сдержу свое слово насчет этой деловой сделки.
— Я в этом не сомневалась.
— Да? — Ол удивленно поднял брови. — Совсем недавно ты вовсе не была уверена в моей способности сдержать клятву. Клятву в верности тебе! Ты почему-то все время хотела видеть во мне клятвопреступника…
Краска сползла со щек Макси. Ее губы онемели, а руки сжались в кулаки.
— Макси…
— Не смей прикасаться ко мне! — вскрикнула она испуганно и поскорее отвернулась от Ола, когда он попытался взять ее за руку.
Как он посмел напоминать ей об этом! Как у него язык повернулся затронуть эту тему!
Ее внутренний голос напомнил ей, что иначе он не был бы Олом Сазерлендом, человеком, который не питал особой привязанности ни к кому, быть может, за исключением своей бабушки!
— Макси! — Голос Ола на этот раз был скорее похож на стон.
Он следом за Макси спустился по ступенькам крыльца, взял ее за плечи и развернул к себе лицом. Теперь он завладел ее обеими руками. Макси предприняла слабую попытку освободиться.
— Ведь я просила не трогать меня! — сквозь слезы пробормотала она.
— Макси, я не могу отпустить тебя в таком состоянии! — озабоченным голосом сказал Ол.
— Да что ты? Сейчас же убери от меня свои руки, так как у меня нет никакого желания обсуждать что-либо с тобой посредине оживленной улицы. Честно говоря, я вообще не хочу ничего с тобой обсуждать, когда бы то ни было. Тебе все понятно?
Ол отпустил ее руки, но не спускал с нее задумчивых глаз.
— Куда уж понятнее…
— Прекрасно! — Ее щеки раскраснелись от гнева. — Я ведь теперь не прежняя Макси, так ведь?
Он ответил не сразу.
— Нет, вовсе не та. Но прежняя нравилась мне больше.
— Как сказал дедушка сегодня, тогда со мной было меньше проблем. Только мне кажется, что это скорее значит, что я была всего лишь легковерной дурочкой, которую можно было легко обвести вокруг пальца.
— Что бы я ни сказал в свое оправдание, ты ведь все равно мне не поверишь, правда?
— Правда! И до свидания!
Макси демонстративно отвернулась от Ола и ушла, убежденная в том, что после того, что она наговорила ему, он за ней вряд ли последует.
Ее походка была легка и уверенна. Она испытывала облегчение от того, что ей удалось заглушить ту душевную боль, которую опять всколыхнул в ней разговор с Олом. Кажется…
7
— Что-то я тебя не пойму, Макси! — Майкл недоуменно нахмурился.
Она ободряюще улыбнулась жениху.
— Все очень просто. Как ты знаешь, мне пришлось вернуться в город, потому что я получила известие о том, что моя бабушка больна. Мне придется теперь проводить с ней больше времени. Вот и все…
Если бы! Она весь день мучительно думала, что же ей рассказать Майклу, и пришла к выводу, что чем проще будет объяснение, тем лучше. Даже если оно будет несколько грешить неполнотой изложенных фактов… Но Майкл почему-то был крайне смущен ее объяснением.
Прошлым вечером Макси сообщила Майклу, что, позвонив утром домой, она узнала, что ее бабушка заболела. И ей необходимо срочно навестить старушку. Ее жених тут же настоял на том, чтобы отвезти ее в Нью-Йорк. Макси было немного стыдно врать насчет телефонного звонка, но не могла же она честно признаться в том, что Ол Сазерленд вчера ночью навестил ее и принес это неприятное известие.
Майкл завез ее домой, чтобы она могла переодеться и оставить там свои вещи перед визитом к бабушке. Тогда же они и договорились поужинать вместе. Всю первую половину вечера Макси как заведенная болтала о всякой ерунде, стараясь оттянуть тот неприятный момент, когда ей будет нужно приступить к объяснениям.
— Нет, дело вовсе не в этом. Ты ведь всегда рассказывала мне, что тебя воспитывал один дедушка. Никак не пойму, откуда взялась бабушка…
— Рассказывала, — вздохнула Макси. — Бабушка… Эвелина — моя бабушка по… Понимаешь, бабушка — это жена моего дедушки!
— Надеюсь, что так, — рассмеялся Майкл.
И с чего это он сегодня такой непонятливый? Ведь раньше Майкл всегда был образцом терпения и безоговорочного доверия.
— Да нет, — с досадой принялась объяснять Макси. — Эвелина вышла замуж за моего дедушку, когда мне было уже восемь лет. Я искренне привязана к ней, люблю всем сердцем и воспринимаю ее и как свою бабушку… как свою бабушку, я хотела сказать, — быстро поправилась она.
26 
