16 
— На обиженных воду возят.
— …но разве интересно мне, рядовому читателю, открывать каждый день газеты и видеть информацию только про то, что кто-то кого-то убил, а кто-то у кого-то что-то украл. А разве нет сегодня людей, которые честно трудятся на своих рабочих местах, создавая блага, пополняя бюджет страны в конце концов, или, вот как мы, например, воспитывают молодое поколение, чтобы как раз и было поменьше всяких ублюдков, бандитов?!
— Но разве люди не вправе знать, что творится каждый день и каждый миг вокруг них в их родном городе? И если информация действительно мрачная и безрадостная, это ни в коем случае не означает, что журналист придумал ее сам и занимается очернительством.
— Да-да, конечно, — вдруг согласился Трофимчук. — Но все же я очень рад, хотя мы с вами и расходимся слегка во мнениях о роли средств массовой информации в сегодняшнем мире… Все же я очень рад, что вы пришли к нам. Проблемам детей, проблемам детских домов, их бедственному, катастрофически нищенскому существованию сегодня пресса уделяет слишком мало внимания. И мне очень импонирует, что именно вы, такой известный в нашем городе журналист, решили поднять эту тему. Мне кажется, у вас это обязательно должно получиться.
— Ну, если тема интересная и важная, почему бы ее и не поднять, в самом-то деле?
— И я о том же.
— Скажите в таком случае, Геннадий Степанович, — сразу решил взять быка за рога Николай, постаравшись смутить Трофимчука вопросом, заданным, что называется, в лоб, — как на ваш детский дом вышли желающие усыновить наших детей иностранные граждане?
— То есть… Ах, вот о чем вы хотите написать!.. А я-то подумал было, что хоть кому-то и впрямь стало интересно, какие мизерные оклады у наших воспитателей, какие вообще ни с чем не сравнимые копейки получают наши нянечки, насколько скудно финансирование нашего заведения из городского бюджета… — Трофимчук все-таки смутился и сейчас явно тянул время, стараясь собраться с мыслями и приготовиться к достойному отпору.
— О нет, не подумайте, что меня интересует исключительно этот вопрос. Мы обязательно побеседуем и о финансировании, и о зарплатах. Но как-нибудь в следующий раз. А в данный момент я занимаюсь именно темой усыновления и хотел бы в этой системе как следует разобраться.
— Ну, что ж… Как вам известно, наш детский дом — для круглых сирот…
— Извините, Геннадий Степанович, вы не против, если я буду вам задавать некоторые вопросы по ходу вашего рассказа? Для уточнения того, чего я не пойму.
— Да-да, конечно.
— Круглые сироты — это что значит? Как в старину? Папка-мамка померли, и чтобы не отправляться с сумой по белу свету, дети приходят сюда, к вам в детский дом, на полное государственное содержание?
— Конечно, вы немного утрируете, но в принципе так оно и есть. Только дети приходят не сами. Их направляет управление народного образования города по представлению районных отделов социального обеспечения.
— И что, много таких, у которых на этом свете никого не осталось?
— А вы сами разве не видите? Вы, журналисты, сами расписываете, сколько сейчас родителей-алкоголиков, матерей-проституток и так далее. Был, например, папашка у девочки когда-то, да теперь в тюрьме сидит, годиков этак на пятнадцать залетел. За убийство например. А мамашка тем временем — с чужими дядями водку каждый день хлещет. Ребенок сутками не кормлен, не одет, не имеет элементарных условий для учебы. А мамашка к тому же все время демонстрирует определенную легкость в общении с противоположным полом. Ну, вы понимаете, что я имею в виду. И уж наверняка должны представлять, сколь губительно сказываются такие примеры человеческого поведения на неокрепших детских душах.
— Да, это, безусловно, ужасно, — Коля решил использовать свой любимый прием и резко сменил тему разговора, переключая в одно мгновение внимание Трофимчука совсем на другой предмет. — А вы курите, Геннадий Степанович?
— Курю?.. — сразу растерялся директор детдома. — Ах, да, конечно! — он услужливо подвинул пепельницу ближе к журналисту. — Курите. И я с вами закурю. Кстати, может, кофейку заварить?
— Не стоит. Скажите, так круглые сироты — это дети, у которых либо совсем никого не осталось, либо родители которых лишены родительских прав?
— Да, совершенно верно.
— То есть не осталось ни брата, ни сестры?
— Совершеннолетних.
16 
