2 
В итоге серия сенсационных материалов, появившихся сначала в одесской «Вечерке», а затем перепечатанная в нескольких киевских и московских изданиях, прославила фамилию Николая Самойленко во многих уголках бывшего Союза.
Уже в то время он получил ряд заманчивых предложений, позволявших быстро и без проблем сделать приличную журналистскую карьеру, но, на свою беду, предпочел завершить начатое дело и со всем пылом и энтузиазмом ринулся на расчистку «авгиевых конюшен» одесского здравоохранения.
Дело в том, что, раскрыв один из механизмов похищения детей и разгромив преступный координирующий центр в Праге, ФСБ, стараниями Банды, получила в свое распоряжение архив торговцев детьми. Обнародовав известные ей факты и подняв на весь мир крик о своем профессионализме и компетентности, Федеральная служба безопасности сразу же… успокоилась. Руководство «федералки» передало имеющуюся документацию украинскому КГБ в обмен на какие-то бумажки, предоставив тем самым коллегам из бывшей союзной республики право самим доводить операцию до логического конца. И вот с этого-то момента для знаменитого уже репортера Николая Самойленко любая новая информация «по одесскому делу» оказалась закрытой, впрочем, как и для любого другого журналиста. Тема «заглохла».
Через некоторое время, так и не дождавшись сколько-нибудь заметных действий со стороны украинского КГБ, Коля решил самостоятельно заняться расследованием тонкостей механизма преступления. Он чувствовал, что имеющийся в его распоряжении материал содержал лишь малую часть того, что творилось на самом деле, и был сильно удивлен и озадачен пассивностью служб госбезопасности. Он подозревал, что существует еще великое множество как способов похищения детей, так и методов переправки их за границу. Он был уверен, что круг высокопоставленных чиновников, замешанных в эту аферу, отнюдь не ограничивается уже снятым с должности начальником управления здравоохранения Одесского горисполкома.
И Николай, не успокоившись, снова пошел по следу. Правда, на этот раз в одиночку.
Ему повезло — тогда его не убили. Наверное, преступникам просто не хватило времени. Слишком сообразительным и проворным оказался журналист, слишком быстро понял, по краю какой пропасти ходит он с завязанными глазами, и по совету своего шефа уехал из Одессы…
* * *
Белый облупленный потолок.
Мрачная, крашенная грязно-голубой масляной краской стена.
Ржавые скрипучие железные кровати с облезлым никелем гнутых спинок.
Противный свет дневных ламп, неприятно мерцающий под потолком.
Серая темнота за окном.
Боль в груди, в голове, в ногах…
Николай тяжело вздохнул, устало закрыл тяжелые веки слипающихся глаз, и снова провалился в черную пустоту тревожного посленаркозного сна.
Заканчивались вторые сутки после аварии…
* * *
А поначалу все шло как по маслу.
Удача тогда сама явилась к нему в образе полной пожилой женщины в стареньком поношенном пальто с вытертым песцовым воротником — остатком, как принято выражаться, прежней роскоши.
Она робко постучала в дверь его кабинета с табличкой «Николай Самойленко, обозреватель» и несмело протиснулась внутрь, смущенно поклонившись:
— Можно к вам?
Женщина остановилась у порога, так и не закрыв за собой дверь, будто боясь ступить дальше.
— Уж не знаю, как вас по батюшке величать… Вы — Николай Самойленко?
— Да, я Самойленко, — Коля нехотя оторвал взгляд от монитора компьютера, недовольно повернувшись к посетительнице — ведь осталось всего несколько монстров, и очередной уровень «DOOMa», модной игрушки этого сезона, был бы открыт. — Что вы хотите?
— Не знаю, как ваше отчество… — снова напомнила старушка (так Коля тут же окрестил ее про себя), неловко пожимая плечами и окидывая внимательным взглядом кабинет, самого репортера и застывшую в режиме «пауза» картинку на мониторе.
Перехватив ее взгляд, Коля смущенно поспешил выйти из игры, предварительно не забыв «запомниться», и старательно попытался принять как можно более деловой вид:
— Зовите меня просто Николаем. Чем могу быть полезен? Что привело вас ко мне?
— Это вы писали статьи о похищении детей?
— Я.
— Интересные статьи. Мне очень понравились. Я даже не подозревала, что вы так молоды, а ведь вы — мой любимый журналист в вашей газете. Я вас давно читаю и с нетерпением жду каждый номер…
2 
